— Я… — у Дорена просто не было слов.
— Ладно, протяни руку, — Бог-Охотник коснулся татуировки на его запястье, и юноша почувствовал легкое покалывание. — Хорошо, я добавил тебе пару мыслей, которые укажут верное направление, но со всем остальным ты должен справиться сам. Верю, у тебя все получится.
— Даже не знаю, что и сказать, — разговор у озера сильно выбил юношу из колеи.
— Просто скажи спасибо, — Ниито задрал высокомерно подбородок и хмыкнул, снова на секунду превратившись в обыкновенного мальчишку.
— Спасибо, — юноша поклонился.
— Ладно, нам пора. Конечно, есть еще кое-что, что ты должен узнать… Но эту информацию я тоже оставил тебе в татуировке, так что ничего страшного, — Ниито бодро вскочил на ноги. — Ладно, засиделся я, мне уже пора. Вперед, в посмертие, как говорится, — однако, в последнюю секунду мальчишка внезапно посмотрел в сторону ближайших кустов. — Ну что ты будешь делать… Дорен, у меня есть еще одна маленькая просьба. Потанцуй с ней. Хотя бы раз.
Его фигура беззвучно растаяла в воздухе, и в том же момент к озеру вышла Сона.
— Акато, это ты! — глаза девушки засияли от радости, — Я тебя везде искала…Ой, — она осеклась. — наверное, ты хотел побыть один? Прости меня, я пойду…
— Подожди, — Дорен посмотрел кочевнице в глаза. — Потанцуешь со мной?
— А? Ааааа?! Н-но я-я, а т-твоя жж-жена не будет…
— Пожалуйста, — юноша сделал к ней шаг навстречу. — Всего один танец.
— Ах, — девушке казалось, что её сердце вот-вот выскочит из груди. — Но у нас нет музыки…
— Разве? — Дорен грустно улыбнулся. Ветер качнул листья и со стороны озера до них донеслась тихая, печальная мелодия. Юноша обнял Сону и закружил в медленном вальсе.
Под бледным светом луны парень и девушка босиком медленно танцевали на мягкой траве. Её сердцебиение постепенно выровнялось, она положила голову ему на грудь, и обнаружила, что их сердца бьются в унисон. Теплое чувство растекалось в животе у красавицы.
— Как же не хочется, чтобы музыка заканчивалась… — но последние аккорды, ненадолго зависнув у них над головой, растаяли где-то в ночи.
— Тебе понравилось? — юноша нежно произнес.
— Очень, — Сона была по-настоящему счастлива. — Мы еще сможем потанцевать?
— Если ты хочешь.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Тогда, я буду ждать, — вдруг, набравшись смелости, девушка поцеловала его в губы. Поцелуй был быстрым, робким, но при этом полным нежности и страсти. — Я буду ждать! — тихонько хихикнув, она засмущалась и убежала, скрывшись в темноте. Но это была не та темнота, что приходит ночью.
Дорен поднял глаза к небу, но неба уже не было. Мир рассыпался. Дорен вздохнул и закрыл глаза. А затем он проснулся.
Юноша лежал на крохотном клочке земли около десяти метров в диаметре. Островок окружало нечто, чему Дорен не мог дать названия.
— Это и есть Пустота? — он медленно встал. Под его ногами расстилался роскошный ковер фиолетовых цветов.
— Степной гиацинт… — Дорен пробормотал себе под нос. В двух метрах от него под тоненьким, едва живым деревцем покоился небольшой каменный саркофаг. Белый камень был совершенно гладким, лишенным узоров и опознавательных знаков. По размеру гробницы можно было предположить, что внутри лежал ребенок. А на крышке саркофага покоился старый, переломанный пополам деревянный лук.
Глава 24
Дорен сидел на краю крошечного островка в полной тишине. Он оказался совсем не готов к тому, что только что произошло. Сказать по правде, перед разговором с Ниито юноша не был на сто процентов уверен, что его теория об иллюзорности степи была верной. Он много думал о том, как может пройти это беседа, размышлял и старался предугадать реакцию Бога-Охотника, но все равно не смог предположить, что все закончится именно так.
Парень знал наверняка, что хозяин осколка был мертв окончательно. Каменный саркофаг, в котором еще совсем недавно покоилось тело божества, был пуст. Однажды Бог-Охотник переродится, но он уже не будет прежним. Из-за того, что родной мир Ниито был разрушен, он потеряет огромный кусок своих воспоминаний. Как мальчишка и обещал, татуировка исправно подсказывала Дорену ответы на эти вопросы, стоило ему лишь едва коснуться золотистого узора.
«Информации не так много, но учитывая, что весь мой опыт относится лишь к миру смертных, даже такие крупицы бесценны. Осталось только решить, что мне с ним делать.»