Знамения
* * *
Все началось с видения.
Была уже глубокая ночь, когда он, тяжело дыша, откатился на край кровати и повернулся к Клариссе спиной. Он приготовился провалиться в сладостный глубокий сон и уже закрыл глаза, когда его дернуло, как от удара током, и перед глазами возникло первое за последний год видение. Оно было настолько ужасным, что он вскочил с кровати и, дрожа всем телом, стал мерить комнату широкими шагами. Больше часа ему понадобилось, чтобы убедить себя в том, что это был лишь дурной сон, а потом еще больше часа, чтобы унять дрожь.
Он снова лег с тяжелым сердцем и вскоре уснул.
А перед рассветом, когда первые солнечные лучи проникли в комнату через неплотно закрытые жалюзи на окнах и осветили его лицо, ему было еще одно видение.
Но на этот раз ощущения были совсем другими. Он - некая сущность, которая летит по Теневому Тоннелю, держась за тонкую черную Путеводную Нить. Он не знает, куда он летит и зачем. Знает лишь, что его зовут по имени. Тоннель открывается в небольшой светлой комнате со стенами, оклеенными простыми бумажными обоями и портретами каких-то людей. Спиной к нему за столом сидит девочка с длинной толстой русой косой. Он подлетает к ней и – яркая вспышка.
Он открыл глаза. Странно, это видение не вызвало у него ни страха, ни предчувствия беды, ни даже банального беспокойства. Смотрел его, как люди смотрят новости по телевизору – как мелькающие на экране картинки. Он пожал плечами и встал. Кларисса все еще спала, тихо ворча во сне, по-кошачьи свернувшись калачиком и придерживая когтистыми руками-лапами свой длинный пятнистый хвост.
Он тихо прошел в кухню и стал готовить завтрак, когда на журнальном столике натужно зажужжал телефон.
- Дэйв, здорово! Это Руди. Ты не забыл, у тебя сегодня запись в одиннадцать.
- Помню я, - недовольно буркнул он. – Ты теперь будешь мне каждый день звонить и напоминать?
- Конечно, я же твой агент. Если что-то пойдет не так, отвечать придется мне… А еще мне вчера звонили с MTV-Россия. Говорят, у них готовится какой-то жутко интересный проект. Серия студийных концертов. Тебя приглашали. Ты как?
- Россия? - он сделал глоток холодного молока.
В его втором видении – он вдруг вспомнил совершенно четко – он видел книги на полке над столом девочки: Пушкин, Толстой, Достоевский, Крылов. А за окном – память услужливо подсказала ему и это – зеленый парк, серые одноликие многоэтажки, водная гладь и вдалеке в посеребренной закатом вечерней дымке тускло поблескивают разноцветные маковки православного храма.
– Хорошо, я согласен. Когда они начинают?
- Через два месяца.
- Отлично. Руди, у меня на ближайшее время запланированы концерты?
- Да, через три дня в…
- Отмени. Скажи, что я заболел или просто устал и решил взять небольшой тайм-аут. Что со всеми этими выступлениями и интервью у меня совершенно не осталось времени на написание новых песен… Короче, выдумай что-нибудь…
- Но на записи сегодня ты же будешь?
- Буду.
- О-кей, Дэйв, как скажешь…
* * *
Солнце только начинало клониться к закату. Первые алые блики лоскутным одеялом легли на аллеи и клумбы городского парка. Она шагала по залитой вечерним солнцем дорожке, размахивая собственноручно сплетенной из пеньковых веревок сумочкой. Ее путь лежал вдоль берега искусственного пруда туда, где тропа почти вплотную спускалась к воде.
Она прекрасно знала этот парк – каждый день, возвращаясь с работы, она не упускала возможности пробежаться по этим пыльным почти нехоженым тропинкам, иногда останавливаясь у пруда, чтобы полюбоваться закатом и покормить уток, в изобилии водившихся здесь.
Но сегодня все было не так. Сегодня она вошла в этот парк и теперь шагала в заброшенную его часть по заданию редакции. Ей предстояло взять интервью у молодого подающего надежды американского музыканта, который впервые приехал в Россию и чей вчерашний концерт произвел настоящий фурор.
Пробегая по дорожкам парка, она вспоминала все, что за последние два дня успела узнать об этом парне из многочисленных публикаций в американской музыкальной прессе, которая от него просто с ума сходила.
Итак, он родился в маленьком провинциальном городке то ли в Юте, то ли в Аризоне, то ли в Колорадо – названия штатов, впрочем, как и названия городов, отличались в каждом интервью. Его мать домохозяйка, а отец не то фермер, не то конезаводчик, не то слесарь, не то инженер (каждый раз он называл разные профессии). В каком-то из интервью он и вовсе назвался сиротой. Учился в обычной школе, играл в школьной рок-группе (этот факт сомнений не вызывал). В шестнадцать лет сбежал в Нью-Йорк, поселился в каком-то клоповнике в Гарлеме (говорят, он живет там до сих пор) и стал ходить по вечерам в полуподвальный бар неподалеку и играть там на гитаре. Хозяин бара довольно скоро заинтересовался тем, что наигрывал и напевал мальчишка, поэтому однажды записал несколько песен на диктофон своего мобильного телефона. Через некоторое время решил прослушать запись, а тут к нему в гости (очень кстати) нагрянул старый друг, который работал таксистом. Песни парнишки так ему понравились, что он решил переписать их на свой мп3-плеер и ставить в своей машине во время работы. А на следующий день подвозил музыкального редактора национального радио – и пошло поехало.