Пытаясь подавить гнетущее отчаяние и привести мысли в порядок, она снова посмотрела на пораженный символ природы светлых эльфов.
Впечатление было такое, будто еще немного — и дерево протяжно застонет на сыром утреннем ветру.
Дерево погибало, пожираемое магией, что умерла тысячи лет назад в Гиблых Землях в стенах Дуар Мар’Туна.
По крайней мере так ей говорили родители и те немногочисленные эльфы, что принимали участие в Последней Войне.
А сейчас она своими глазами видела, что они ошибались.
И ей нужно найти в себе силы, чтобы подняться и вернуться на заставу, сообщить обо всем старшим.
Зло вернулось в Аурхейм, чтобы…
Лаурель закричала.
Ее тренированное десятки лет тело выгнулось дугой от боли и холодного всепожирающего чувства близкой смерти, окатившего ее с ног до головы в считанные мгновения.
Девушка заозиралась по сторонам.
Причину своих страшных ощущений она увидела подле дерева, у которого лежала.
— Ну, теперь понятно почему в лесу нет животных, — произнесло чудовище в обличье человека, небрежно бросив на желтоватую траву мягкое ведро, которое он явно нашел в ее дорожной сумке. — Если вы все орете так, когда с вас смывают грязь, то я б тоже предпочел убраться подальше от контуженных на всю голову остроухих.
— Ч-что? — только и смогла выдать Лаурель, чувствуя, как ее пробирает озноб, а тело начинает дрожать от холода.
Странно, что она не могла уловить магию, которой это чудовище пользуется, чтобы запугать ее сейчас.
Пусть темная магия и не изучалась давно, но магическое воздействие не скрыть, так что…
— Глухая что ли? — поинтересовался человек, скидывая с себя капюшон. — Или водичка излишне холодная попалась?
— В-водичка? — как завороженная повторила Лаурель.
— Глухая, тупая, еще и эльф, — вздохнул молодой мужчина, по внешнему виду которого сложно было сказать, что этот монстр во мгновение ока уничтожил весь ее отряд силой мысли. — Что ж, исключение, подтверждающее правило — с женщинами мне не везет. А остроухих нужно кончать сразу. Так что, — чудовище в человеческом обличье похлопало ее по щеке рукой, — радуйся, дурочка, что у меня много вопросов. И нужен источник информации.
Лаурель заозиралась по сторонам в поисках оружия.
Она не успела нашпиговать это чудовище стрелами, так хотя бы есть возможность убить его клинком.
— Кинжал на поясе, — ткнул пальцем в сторону ее бедер мужчина, совершенно глупо подставляясь спиной.
Да!
Он просто повернулся и пошел в сторону побережья реки, совсем не заботясь о том, что…
В пекло рассуждения!
Лаурель выхватила кинжал из ножен и бросилась вслед за чудовищем, намереваясь убить его, пусть и не в благородном бою лицом к лицу, но исполнить свой долг как рейнджера.
Она обязана уничтожить любого, кто посмеет осквернить Великий Лес!
Двумя быстрыми размашистыми шагами она оказалась за спиной чудовища, присевшего у небольшого костерка, на котором висел небольшой блестящий котелок.
Один взмах и чудовище будет повержено…
— Ножик дай, а то порежешься, — чудовище не глядя подняло руку над головой, словно ожидало, что она добровольно отдаст единственное имеющееся у нее оружие.
«Хочешь мой кинжал?» — возликовала Лаурель, опуская руку с оружием. — «Сейчас получишь его в темечко!»
Эльфийская сталь с певучим звуком опустилась вниз, извернувшись в ее кисти…
И рукоять легла в ладонь чудовища.
— Спасибо, — так же, не смотря на нее, ответило чудовище, перевернув кинжал в руке и разрезав им тончайшую лепешку из эльфийского хлеба.
Опять же — явно из ее дорожной сумки.
Лучница с остекленевшими глазами смотрела на свои пустые руки, не в силах понять что она только что сделала.
Почему рукоять в ладони чудовища, а не торчит из его черепа?
Она ведь намеревалась его убить, а не…
Лаурель почувствовала, что ее шею захлестнуло ледяной удавкой.
Лучница попыталась было сорвать с кожи то, что душит ее, но ногти лишь прошлись по ее бархатной коже, оставляя неглубокие раны.
Ничего не было!
Ее шея лишена чего бы то ни было!
И в то же время она не может даже вздохнуть!
Чудовище обернулось, протянув ей половину лепешки и с явным наслаждением вкушая вторую.
— Хреново быть тобой, — пробубнило чудовище, пережевывая нежнейшее, слегка солоноватое тесто. — С виду — фарфоровая куколка, а внутри — то же самое. Ни мозгов, ни богатого внутреннего мира. Да прекрати ты уже хотеть меня убить, а то задохнешься.