— Откуда ты знаешь? — спросила Иванка.
— Я сам собирался туда поступать, но меня не взяли. Не добрал очков при поступлении. Туда берут только отличников.
— Это правда, что там помимо обычных дисциплин учат каллиграфии?
— И каллиграфии, и стихосложению, и фехтованию. Обязательно знать историю Китая, а это четыре тысячи лет письменной истории, говорить и писать на мандаринском китайском языке, разбираться в фэн-шуй, китайской астрологии и медицине. Поощряется участие в постановках традиционного театра, игра на каком-нибудь древнем китайском инструменте и приверженность конфуцианству.
— Мне кажется, это лишнее, — заметила Иванка.
— Это элитное учебное заведение, — пояснила я, — туда берут лучших из лучших и доводят до совершенства. В нашей космошколе тоже среди обязательных дисциплин были бальные танцы, фехтование, верховая езда и боевые искусства. Стихосложение, рисование, игра на музыкальных инструментах и каллиграфия весьма поощрялись. Честно говоря, впоследствии это всё существенно облегчило мне жизнь.
— И где так учат? — заинтересовалась Эрика.
— Специальная космошкола Высшего Совета Космоплавания и Космонавигации Объединения Галактики.
— Думаю в Императорскую академию поступить легче, — поделилась с Тонни Иванка.
Он усмехнулся.
— Берут лучших из лучших и доводят до совершенства, — и когда девушки спустились вниз, с интересом взглянул на меня. — И на каком музыкальном инструменте ты играла?
— В основном, на нервах, — пожала плечами я. — А если честно, то я слишком стремилась охватить всё, так и не сумев сосредоточиться на чём-то одном. Музыка такого отношения не прощает.
— Ну, мечом-то ты владеешь профессионально, — заметил он.
— А вот это уже святое! — рассмеялась я.
Как ни странно, но ужасная ситуация, в которой мы оказались, не повергла нас в отчаяние. Мы как-то быстро освоились с этой мыслью и решили действовать по обстоятельствам. Даже Антон выглядел не таким уж подавленным, хотя и понимал, что пропустит этот сезон в Мариинском театре, где танцует его обожаемая Вера Ланская. Да и тёмная глухая ночь нас не угнетала, может, потому что мы привыкли работать в космосе, где порой неделями приходится обходиться без дневного света. Хотя, нас, конечно, тревожило, что до утра мы не сможем отправиться к «Пилигриму», потому что по утверждению коллег пройти ночью по лесу, не заплутав, практически невозможно. Они сказали, что знают, по каким ориентирам можно пройти к той части реки, где мы посадили звездолет, но найти их в кромешной мгле было невозможно. И нам оставалось только сочувствовать нашим друзьям с «Пилигрима», которые, наверняка, не понимали, что случилось с баркентиной, что им делать дальше и, безусловно, тревожились за нас.
Глава 3
Но и утром отправиться к своему звездолету мне было не суждено. Только начало светать, как курсант Нгуен Дан Фонг вдруг забеспокоился, глядя куда-то в гущу леса. Сидевший у костра Платон тут же достал откуда-то здоровенную дубину, а рядом с ним встал Ганджу. И тут я поняла, что у Фонга особый дар, который позволяет ему заранее чувствовать чужаков. Поэтому они и не выставляли теперь часовых.
Вскоре среди деревьев в синих сумерках замелькал яркий плащ, раздался треск веток, и послышалось негромкое ржание лошади. Платон нахмурился и легко подкинул дубину, опустив её широкий конец на огромную ладонь. Но в следующий момент издалека раздался крик:
— Свои!
— Кто это, свои? — прорычал Платон, а Ганджу пожал плечами.
— Алонсо Кабрера!
— Алонсо! — обрадовался Платон. — Кто ещё с тобой?
— Ты их не знаешь! — я видела, как между деревьями к нам идёт высокий серый конь в яблоках. — Они останутся там, не беспокойтесь!
Наконец всадник выехал на луг и спешился. Ганджу с радостью подхватил узду и погладил коня по шее, а мне показалось, что Кабрера уже привык вот так кидать поводья конюхам. На нём был весьма колоритный костюм, который очень ему шёл. Сам он был парень высокий и статный, с длинными светлыми волосами, которые раньше собирал в хвост на затылке, а теперь распустил по плечам, с приятным открытым лицом, большими карими глазами и тонким римским носом. Пожалуй, в экипаже по части внешности у него был только один конкурент — Игнат Маскаленко, и за это они друг друга терпеть не могли.
Теперь Алонсо был облачён в кольчужную рубаху и кожаный нагрудник, украшенный металлическими заклёпками, на плечах лежал тёмно-лиловый плащ из толстого сукна, из такого же были сшиты и штаны. Сапоги были по алкорскому обычаю увешаны узорчатыми медными пластинками. К седлу коня был приторочен длинный тяжёлый меч, рядом на ремешках весели латные рукавицы.
Увидев меня, он на какой-то миг нахмурился, но потом широко улыбнулся.
— Дарья Ивановна! Не ожидал увидеть здесь вас! Мы заметили новый звездолёт, влетевший в воронку, определили, что это баркентина, но никак не могли подумать, что это «Пилигрим»!
— Кто это «мы»? — поинтересовалась я.
Мне не понравилось его обращение. Всё-таки он был офицером космофлота и должен обращаться к старшему по званию согласно уставу, тем более что я что-то не припоминала, чтоб между нами сложились неформальные отношения. Рядом со мной тут же возникли Хэйфэн и Оршанин.
— Привет, Алонсо, — усмехнулся Кирилл. — Я гляжу, ты служишь?
— Именно, что служу, — кивнул тот. — Мы попали в такие обстоятельства, что пришлось искать новые возможности. Сидеть возле баркентины, ожидая у моря погоды, неразумно… А вернутся никогда не поздно! — немного поспешно добавил он, и мне почему-то показалось, что возвращаться он не собирался.
— Так кто это «мы»? — повторила я свой вопрос.
— Я служу при дворе альдора Синего грифона.
— Альдор это… кажется, наместник Великого тирана, губернатор провинции, — припомнила я.
— Только при нём это не говорите! — рассмеялся Алонсо. — Здесь титул альдора равен королевскому. Он тут главный. По крайней мере, в своём государстве, и, как все алкорские тираны, очень болезненно относится к своей репутации властелина. Собственно, я здесь по его приказу. Сегодня вечером состоится праздник, и альдор хочет видеть вас при дворе. Отказываться не советую. Второго отказа он не потерпит. Своё приглашение он считает великой милостью, а отказ — смертельным оскорблением. Боюсь, что, на сей раз, он отправит сюда с карательной миссией маленькую армию, а Азарова, чтоб защитить ребят, больше нет.
— Мне нужно сперва вернуться к «Пилигриму»… — начала я, ещё не дав согласия, но Алонсо замотал головой.
— Мы не можем никуда заезжать. Я приехал сюда, потому что знал, что вы здесь из-за нас, и возле «Паладина» будет кто-то из вновь прибывших. Его я и должен пригласить ко двору альдора. Узнав, что вы — командир звездолёта, он окажет вам все почести. На пришельцев гендерные предрассудки не распространяются. Я прошу вас поехать. Если мы опоздаем к началу праздника, меня могут наказать. Здесь совсем не те порядки, что в космофлоте. Я не хочу оказаться в подвале на хлебе и воде.
— А что за праздник? — уточнила я, чтоб дать себе время подумать.
— Я постараюсь объяснить вам всё по дороге, хотя сам не до конца понимаю. У них странная религия, от пришельцев они не требуют её принятия, но сами очень ревностно исполняют все ритуалы. Сегодня какой-то храмовый праздник. Какой-то девы… Что-то связано с огнём и водой.
— Ладно, — кивнула я, заметив обеспокоенный взгляд Иванки. Мне не хотелось создавать проблемы нашим товарищам. — Антон, ребята проводят тебя к «Пилигриму», всё расскажешь старпому…
— Может, я с вами? — вдруг заупрямился Вербицкий, подозрительно глядя на Алонсо.
Это было неожиданно, потому что я думала, что он будет счастлив вернуться к своим, где, наконец, окажется в относительной безопасности. К тому же я всегда брала в качестве телохранителей Оршанина и Хэйфэна. Они были лучшими универсальными бойцами в экипаже.
— У нас с собой три свободные лошади, — заговорил Алонсо. — Но я бы посоветовал вам взять с собой Антона. В составе вашей небольшой свиты он произведёт хорошее впечатление. К тому же капитан Хэйфэн, он, как бы это сказать… азиат. Слишком непохож на местных. В этом отношении они действительно полны предрассудков.