Резко метнувшаяся ко мне рука девушки заставила моего внутреннего подкаблучника перекусить анальным бицепсом титановый лом, припоминая предыдущий разговор.
Но, вместо этого, ее тонкие указательный и большой палец сжали мои губы, соприкоснув их одну с другой.
— Все сказал? — в глазах девушки появилось раздражение напополам с некоторым облегчением. — Выговорился?
— Пофти. Когда конфу, дам внать, — пробубнил я.
— Тогда давай я выскажусь о том, о чем думаю, — в голосе Лаврика больше не было той влюбчивой наигранности. Но вот из глаз эта милая доброта никуда не пропала. Ой мне кажется кто-то сейчас будет строить из себя невесть что. — Мне не полсотни лет, чтобы верить в легенды о благородных воинах, спасающих прекрасных дев. Я — воин. Ты — воин. Без тебя мне вряд ли повезет выжить в этих землях. Поэтому я иду с тобой. Мне любовь не нужна, и я не буду ее вымаливать. То, что было на реке — останется там на реке. Ты спас мне жизнь и я, как могла, тебя отблагодарила. Не нужно себя мучать и придумывать оправдания, по которым ты не можешь быть со мной. Мне самой этого не надо. Так что, мы просто партнеры по команде. Ну, — она отвела глаза в сторону. — И, если будет время, желание…
Этим-то она весь образ и поломала.
— Долго репетировала? — прекратив дурачиться, я отобрал свои губы обратно у ее пальцев.
Девушка, посмотрев на меня, тяжело вздохнула.
Кажется Слуга плохо влияет на окружающих.
— С того момента как залепила тебе пощечину, и до того, как ты повернулся сейчас, — призналась она шепотом. — В моем представлении это звучало… более убедительно.
Как будто ты первая девушка на свете, которая выкидывает подобный фокус по отношению к парню.
— Можешь честно ответить на один вопрос? — спросил я.
Девушка с интересом начала разглядывать мешковину, натянутую над нами.
— Нет, ты не первый, — очень-очень тихо произнесла она. — И… Не спрашивай про того, кто был до тебя, хорошо?
— Женщина, — с тоном, с которым обычно обращаются к билитерше или торговке на рынке, я двумя пальцами схватил подбородок Лаврика и повернул к себе лицом. Упиралась она вообще ради вида. — Вот это меня интересует в последнюю очередь. Вот настолько в последнюю, что до сих пор даже не задумывался об это.
— А теперь?
— И теперь плевать.
— Я настолько тебе безразлична? — в голосе девушки послышалась обида.
— Ты мне ОЧЕНЬ не безразлична, — возразил я. — Но, так уж вышло, что девушки, берегущие честь до брака в моем мире столь же редки, что и практики в вашем. Поэтому, у меня есть правило: мне плевать сколько было до меня, если после меня никого не будет.
— А… Если будет? — тихо спросила Лаврик.
— Тогда и нет особо причин что-то продолжать даже для «здоровья», — ответил я. — Такой вот выворот психики, закрепившийся в подростковом возрасте из-за моего врожденного долбоебизма. Хочу много и всего, а своим делиться ни за что не буду. Скорее умру, но свое не отдам.
— Звучит романтично, — усмехнулась девушка. — Долго тренировался?
— Лет с шестнадцати, — припомнил я первый опыт. — И уж точно не хочу говорить об этом.
— Ну… Я и н спрашивала, — девушка снова посмотрела на потолок. — Я говорила уже, что убила своего мужа?
Анальный бицепс сомкнуло настолько, что я буквально почувствовал рождение черной дыры позади себя, куда спешно эвакуировались с моего позвоночника и головы мурашки, нервные клетки, да седые волосы.
М-МАТЬ ТВОЮ!?
Лаврик, ты что, яндерка?!!!
Девушка повернула голову, захлопав своими длиннющими ресницами как ни в чем не бывало:
— А почему ты перестал дышать?
Способность говорить вернулась ко мне вместе с ощущением, что в моих легких начинает разгораться пламя нехватки кислорода.
Выдохнув, жадно всосал в себя порцию воздуха.
НАХРЕН-НАХРЕН!!!!
Знаю я это дерьмо!
Не надо мне такого!
И как можно было на это купиться?!
Вся такая добрая и милая, а чуть что не так, проводишь взглядом какую-нибудь пышногрудую красавицу на улице, хоп — и утром обнаруживаешь, что ты в одной стороне, а твои бубенцы в другой.