Она исподлобья посмотрела на меня:
— Ты не знаешь?
— Видимо, нет.
— Я не из благородных, и у моей семьи нет Богов-покровителей. А тратить зелёнку, просто чтобы хоть кто-то из них, — она ткнула пальцем в потолок, — заметил, нет уж, спасибо, я не настолько отчаялась. Это выглядит так жалко. Все эти безродные заходят в Храмы с лицами, наполненными воодушевлением, а выходят зарёванными и разбитыми, — она презрительно поморщилась, но я заметил, как в глубине её глаз промелькнула боль.
Маша взяла блокнот, что-то быстро в нём чиркнула и передала его мне. Её пальцы случайно задели моё запястье, и Маша внезапно застыла, уставилась в пустоту и прошептала:
— Спасти. Они умирают.
Очнувшись от транса, она уже осознанно посмотрела на меня и сказала:
— Тебя не хотят обмануть.
Я думал, что она попросит объяснений, но от неё не последовало ни одного вопроса. Кристина и Егор переглянулись, но тоже промолчали, потому что Маша явно боялась расспросов — так отчаянно она притворялась, что ничего не произошло.
— Ладно, ребята, мне пора, — я поднялся. — Нужно разобраться с кое-какими делами.
— Помощь не нужна? — уточнил Егор.
— Справлюсь.
Я вытащил смартфон и забил в поиске «посёлок Рассветный». Три часа на автобусе. Коридор был пустым, поэтому я расслабился и особо не смотрел по сторонам. Зазевавшись, я случайно в кого-то врезался — смутно знакомая женщина лет тридцати с орлиным носом схватила меня за плечи и встряхнула. Её взгляд затуманился, глаза закатились, и она прошептала:
— Кошку вот-вот схватят за хвост. Ты больше никогда не увидишь свою подружку. Исчезнет! Исчезнет навсегда!
Да что же мне так везёт на прорицательниц? Я подхватил женщину, которая уже начала заваливаться, и потащил к ближайшей лавочке. Я вспомнил, где её уже видел — в ректорате, она что-то кричала о горящей Москве и точно так же впала в полубессознательное состояние. И что же с ней делать? Отнесу её в лазарет, пусть докторша разбирается, я всё-таки не специалист по оракулам. Но в этот момент из-за угла вырулил Виктор Викторович — увидев эту дамочку, лежающую на лавочке, он встрепенулся и подбежал к ней.
— Спасибо, Ломоносов, — благодарно кивнул он мне. — У Анны Викторовны иногда случаются припадки. В такие моменты ей нужен присмотр, чтобы она себе не навредила.
Услышав его голос, Анна Викторовна резко распахнула глаза и закричала:
— Горит! Москва горит!
Виктор Викторович обнял её и бросил мне через плечо:
— Не переживай, её предсказания всё равно не сбываются. Можешь идти, я разберусь.
Странно. Я мысленно повторил её слова: «Кошку вот-вот схватят за хвост. Ты больше никогда не увидишь свою подружку. Исчезнет! Исчезнет навсегда!» Она говорила о Маше Кошкиной? Беспокойство поднялось в моей груди, но директор сказал, что предсказания этой сумасшедшей никогда не сбываются? Да и Маша ходит абсолютно спокойная, её ничто не тревожит. А уж если бы ей кто-то угрожал или преследовал, она бы не смогла скрыть тревогу. Да и про горящую Москву Анна Викторовна кричала ещё неделю назад. Сто процентов чокнутая.
Отогнав мысли о странной встрече, я купил билет через приложение и направился на вокзал. Но если всё, что было написано в письме Леры и Веры, — это правда, то счёт может идти на секунды. Да и зачем напрягаться и делать всё самостоятельно? Я набрал номер полиции и сообщил, что в посёлке Рассветном процветает рабовладельчество, которое, вообще-то, запрещено законом. Но туда я всё-таки приеду — чтобы проверить, точно ли преступников накажут.
Три часа дороги под жарким солнцем — и я вышел на остановке у посёлка Рассветного. Ещё издалека я заметил, что в нём царит суета — сельчане бегают от дома к дому или толпятся небольшими взволнованными группками. Три полицейские машины с включёнными мигалками и больше десяти машин скорой помощи гудят чуть в стороне от посёлка, ближе к высокому, отдельно стоящему дому и длинным хозяйственным зданиям.
Я набросил на себя лёгкую маскировку — обычный отвод глаз — и подошёл к каретам скорой помощи. В них уже загрузили пациентов, и машины собирались отъезжать. На замену им по пыльной дороге мчались новые. Под деревьями, в тени, лежали несчастные избитые люди, которых держали в рабстве, — им оказывали медицинскую помощь в ожидании подъезжающих машин. Благодаря маскировке, никто не обращал на меня внимания, но вдруг кто-то схватил меня за лодыжку. Я посмотрел вниз — измождённое лицо, больше похожее на череп, короткие волосы и скелетообразное тело, покрытое ранами.