Крабогнома погребло под завалами из металла и бетона, у него ещё был шанс выжить, но… Гидре всё-таки удалось скинуть Повелителя Теней, и тот упал прямо на раненого Крабогнома.
Новый мир, новая жизнь, новый великан-хозяин… Сначала Крабогном откровенно лебезил перед ним — думал, что тот окажется таким же негодяем, как безумный учёный. Однако Марк Ломоносов был милым парнем — не причинял боль, не запирал в клетке и вообще предоставил полную свободу. Даже разрешил завести Василиска. А потом… Потом он назвал Крабогнома другом и превратился в великана-хозяина-друга! А ведь Крабогном даже не пытался с ним подружиться!
Дни пролетали мимо, и очень скоро у Крабогнома появилась собственная деревня, где его называли добрым духом и приносили подношения, и второй лучший друг. Жизнь налаживалась! Но вот же дёрнуло его залезть в Императорскую казну и дотронуться до того проклятого камешка… С той секунды он начал слышать чужой голос, который приказывал ему убивать — он умолял, грозил, шантажировал, но Крабогном не сдавался. Он не мог причинить вред своим друзьям и своей деревне! Нет, это исключено. Однако сила этого голоса росла — иногда Крабогном обнаруживал себя рядом с каким-нибудь спящим жителем деревни и не мог вспомнить, как там оказался. Он хотел попросить помощи у великана-хозяина-друга, но мерзкий голос не позволил, а потом…
Потом и вовсе поругался с великаном-хозяином-другом! Крабогном не смог ничего сделать — просто наблюдал со стороны, как кричит и нападает на Марка Ломоносова, как разочарованно кривится его лицо… А днём того же дня Крабогному стало совсем худо — внутри него проснулся голод. Энергии смерти с кладбища уже не хватало, да и была она уже старой, прогорклой, а мерзкий голос всё время зудел на краю сознания и подталкивал вперёд.
— Да в этой деревне всё равно живут одни старики, — говорил он, гипнотизируя Крабогнома. — Им осталось от силы полгода. Скоро и без твоей помощи подохнут, но тогда энергия будет невкусной. Разве тебе нравится этот привкус земли?
— Нет, — повторял Крабогном как заведённый, а жители Северных Гребешков провожали его недоумёнными взглядами. — Я — настоящая друг! Настоящая! Не причинять боль!
— Убей их! — завопил мерзкий голос, и на Крабогнома обрушился ментальный удар невероятной силы. Против воли он побежал вперёд — на старосту, который как раз шёл к нему с корзинкой малины. Крабогном поднял клешни, чтобы свернуть ему шею, но в последний момент смог изменить траекторию и врезался в забор. Словно сломанная марионетка, он прыгал по деревне, круша дома и огороды, — каждый раз, когда мерзкий голос приказывал ему убивать, Крабогном разрушал какую-то вещь.
— Тошнотворный монстр, — прошипел голос. — Думаешь, что можешь меня обмануть? Глупец! Если ты не будешь меня слушаться, если не убьёшь всех этих людишек, то сдохнешь сам! Неужели ты выберешь их⁈
— Да, — с трудом выдавил Крабогном, и, как только он это произнёс, из-под земли вырвались толстые угловатые корни и колючие ветки, они оплели его, заточили в крепкий кокон и вжали в пыльную дорогу. Крабогном захрипел и потерял сознание.
Глава 2
На первом же автобусе я примчался в Северные Гребешки. Деревня встретила меня молчанием и разрухой — заборы были повалены, у многих домов сорвана крыша или снесены одна-две стены. Некоторые хатки завалились набок, дороги были перегорожены свалившимися деревьями. Создавалось ощущение, что здесь промчался торнадо. Только вот я знал, что имя этого урагана — Крабогном. Деревенские жители по мере сил убирали последствия локальной катастрофы — глаза у них были на мокром месте. Я заметил, что они как-то растерянно, с неверием переглядываются, словно задавая друг другу немой вопрос: «Это правда произошло⁈»
Первой меня заметила Вера — она подбежала ко мне, взяла за руку и потянула к деревенской площади:
— Туда, его прибило к земле. Намертво!