Тот, собравшись с последними силами, рывком вытащил кинжал из ножен и с короткого замаха ударил лезвием сзади под колени Адаму, перерезав сухожилия. Тот, охнув, упал на траву, и тут же длинное тяжёлое лезвие даги вошло ему в шею поверх нагрудника. Адам умер сразу, хотя кровь ещё какое-то время толчками лилась из ужасной раны на его горле.
Хок отодвинулся от него, чувствуя, как немеют его руки и ноги. У него не было сил подняться. Острая боль под левой лопаткой не давала вздохнуть. Он повернул голову туда, куда де Брассер бросил Кису, и увидел в траве неподвижное серое тельце. Розоватые пластыри на ранах просвечивали сквозь всклокоченную шерсть, а на ушастой голове темнела свежая рана. Хок попытался подползти к нему, но силы окончательно оставили его и он потерял сознание.
Он очнулся от того, что неожиданно сделал глубокий вдох полной грудью и где-то слева в лёгком почувствовал острую боль, которая постепенно утихала, пока он старался дышать медленно и осторожно. Было тихо, только где-то надоедливо жужжала муха, стукаясь о стекло, и едва доносился приглушённый голос леса: шёпот деревьев и радостный пересвист птиц. Он лежал на чём-то мягком и удобном, его голова была немного приподнята и покоилась на упругой подушке. Сквозь сомкнутые веки он видел неяркий свет, а потом ещё ощутил запах, приятный запах овощной похлёбки, сдобренной ароматными специями. Ощущения во всём его теле были такими спокойными и уютными, что ему снова захотелось уснуть, но потом любопытство взяло верх, и он приоткрыл глаза.
Первое, что он увидел, был деревянный потолок, покоящийся на грубо обработанных шестах, немного извилистых, ещё хранящих форму молодых деревцов, которыми они когда-то были. Потолок был низким, и он мог разглядеть клочковатый мох, торчащий из щелей между досками. Стены тоже были деревянные, из потемневших от времени брёвнышек с наколоченными на них досками, швы между которыми были промазаны красноватой глиной, смешанной всё с тем же мхом. Он лежал на низкой кровати, застеленной чистым бельём, слишком нежным и тонким для столь убогого жилища. Чуть повернув голову, он увидел добротно сколоченный стол и два стула, а дальше — пристроенный к стене каменный очаг, в котором весело горело пламя, а на металлической конфорке стоял, попыхивая паром, смутно знакомый глиняный горшок, блестящий от яркой глазури, из которого торчала пластиковая ручка половника. На столе размещался синий термоконтейнер, а рядом были аккуратно расставлены и разложены какие-то пузырьки, коробочки с одноразовыми насадками для инъекторов и целый ворох разноцветных блистеров с таблетками. Чуть дальше красовалась белая швейная машинка с кустарно приделанным к ней колесом ручного привода. Рядом красивой стопкой лежали сложенные друг на друга отрезы ситца самых разных расцветок.
И, наконец, он увидел то, что ему стоило заметить раньше — возле окна с вставленной в него пластиковой рамой стоял третий стул, а на нём — плоская подушка в чистой наволочке с цветочками. На подушке мерно дышало что-то покрытое ярким стёганым одеяльцем, видимо, сшитым недавно из того самого ситца. Приглядевшись, Хок рассмотрел тёмное ухо, торчащее из аккуратного чепчика, надетого на голову Кисы и завязанного мягкими тесёмками под подбородком. Киса был жив, он дышал во сне ровно, и в этом дыхании слышалось мягким органом тихое мурлыкание. Какое-то время Хок лежал, глядя на своего кота с нежностью и умилением, радуясь тому, что с ним всё в порядке, и даже не думал при этом, что сам едва избежал смерти, оказавшись раненным в глубине дикого леса.
От приятного лицезрения спящего Кисы его отвлек звук открывающейся двери. Низкая дверца, собранная из толстых досок, имеющая висящую сбоку ручку-кольцо, которая использовалась, видимо и, как запор, поскольку такое же кольцо было рядом на стене, приоткрылась с тихим скрипом и на пороге появилась приземистая фигура женщины в цветастой ситцевой юбке и белой блузке с вышивкой. Её густые непослушные кудряшки ярко-рыжего цвета были украшены несколькими васильками. В руках она держала запотевший глиняный кувшин. Увидев Хока, она вздохнула с облегчением и тут же сердито нахмурилась. Поставив кувшин на стол, она подошла к очагу, помешала половником в горшке, а потом обернулась и упёрлась руками в бока.
— Что это вам вздумалось, старпом, получать стрелу в спину, да ещё вне доступности медицинского персонала и оборудования? — сурово спросила она.
— И я бесконечно рад вас видеть, Бетти, — признался он.
— А я не рада была обнаружить вас так далеко от звездолёта в подобном состоянии! — заворчала она и принялась прибирать на столе, попросту стряхивая все лекарства в синий контейнер. — Я девушка не субтильная, но затаскивать на спину коня крепкого рослого мужчину всё-таки не женское дело. Не говоря уж о том, что я беспокоилась о том, как скажется подобный переезд перекинутым через седло на вашей ране. К счастью, вы здоровы, как бык! Я хорошо вас откормила, а те, кто заботился о вас последнее время, не успели испортить ваш организм неправильным питанием. Вы быстро пошли на поправку. Чего не скажешь о нашем бедном котике, — она решительно подошла к окну и, склонившись над Кисой, ласково погладила его по голове. — Он чуть не умер! — в её голосе послышалось возмущение. — Как можно так варварски обращаться с нежным животным? Он же маленький и хрупкий! Мне пришлось помучиться с его ранами, а потом ввести его в медикаментозный сон, чтоб он спокойно отдыхал и поправлялся.
Хок, слушая её, испытывал жгучий стыд и тревожно посматривал на мирно спящего Кису.
— Но он будет жить? — несчастным тоном спросил он, и Бетти, наконец, сжалилась над ним.
— Будет! — буркнула она. — Но больше я не позволю вам таскать его по лесам и болотам! Он судовой кот и должен жить на судне, то есть на звездолёте. Или рядом. Я буду кормить его творогом и поить сливками, тогда он быстро поправится и снова станет упитанным и весёлым. Кстати, вам бы тоже не мешало вернуться, старпом. Я вытащила из вас стрелу, обработала рану и делала все необходимые вливания и инъекции, дополняя всё это травяными примочками, бальзамами и заклинаниями, которым меня учила моя бабушка. Впрочем, её заклинания помогали от насморка куда хуже, чем аптечные капли! Короче, я не доктор МакЛарен и не вижу пациентов насквозь, а аппаратуры для внутренней диагностики у меня нет. Я не знаю, как проходит заживление, и нет ли серьёзных внутренних кровотечений. Вы меня понимаете?
— Да, — кивнул Хок, прислушиваясь к себе, но ничего, кроме ноющей боли там, куда попала стрела, не почувствовал. — Мне кажется, что всё в порядке. Я нормально дышу, не кашляю кровью и не страдаю от жара и сильных болей. Мне кажется, процесс заживления идёт нормально.
— Ну, ладно, — проговорила Бетти, всем своим видом показывая, что не верит ни одному его слову. — Как вас угораздило оказаться в лесу с прострелянной спиной в компании грязного старика в латах, которому кто-то перерезал горло?
— Боюсь, что этот кто-то — я сам, — покаянно вздохнул Хок. — Это он стрелял в меня из арбалета, хотя ещё недавно мы бок о бок вместе бились с демонами. Мне пришлось убить его, чтоб он не убил меня.
— И вам это нужно? — изумилась она. — Вам нужно бродить по такому омерзительному миру, вместо того, чтоб спокойно сидеть на звездолёте и ждать приказа об отлёте на Землю?
— Это сложно, Бетти, — пробормотал он, попытавшись подняться, но ему это не удалось.
— Я колола вам то же, что и Кисе, — сообщила она. — Вы спали двое суток, и действие снотворного ещё не прошло. Голова работает, тело — не очень. Вам придётся задержаться, пока вы не сможете встать на ноги.
— Я задержусь, — озабоченно согласился он. — На какое-то время. Ненадолго, а потом всё-таки пойду в Магдебург. Это далеко?
— За светлый день дойдёте, если не заблудитесь, — пожала плечами она. — А пока давайте обедать. Я сварила ирландское рагу.