Стройбат «Живописьки» организовать, что ли?
— Фкуфнота-а-а-а-а!!! — громыхнув кубком о плоский камень, заменяющий нам стол, Милана посмотрела на меня горящими глазенками. — Господин, а вы так всегда время проводили в своем старом мире?
Я чуть раком не подавился и с подозрением посмотрел на нашу компанию, сидящую вокруг полуметрового каменюки.
Мы ели раков, чей размер достигает метра в диаметре, а клешни режут сталь как бумагу.
Сварили мы их в огромном золотом чане, который как и выполненные из золота и серебра миски, тарелки и приборы таскала в своем пространственном кармане двухтысячелетняя черная драконица.
И пили мы какое-то явно недешевое элитное винцо из Хейма, безнравственно спизженное телепортирующейся безуменяшкой в замке в паре сотен километров отсюда.
Да и сам наш импровизированный стол — это огромная, мать ее, плита, некогда служившая гербовым украшением над входом в форт, которую со дна озера притащила все та же Корделия.
Рядом со мной есть живое магическое бездушное оружие, слопавшая почти всю уху, оборотень-медведь, которому понравились вареные в золотом чане с помощью Колдовского Огня раки, три гарпии, нализавшиеся винишком до состояния нестояния, драконесса, чей флегматичный вид шел вразрез с блестящим от раков ртом, высшая вампирша, едва не подравшаяся с Вестницей Смерти из-за ухи, любитель винишка, по совместительству бывший Паладин и наш отрядный сомелье…
А прислонившись к спине Олегуса, похрапывая после трудов тяжких и посасывая часть клешни рака, дрыхла безумная магичка с провалами в памяти и с детской непоседливостью половой извращенки.
— Один в один как в моем мире.
— Ик, — Милена, не изменяя пунцового выражения лица, осушила свой кубок и протянула его к Фратеру, рядом с которым и стояла пятидесятилитровая бочка с винишком. — Еще!
— Это десятый кубок, — напомнила Эллибероут.
— А ты мне в рот не заглядывай, старуха! — Возмутилась старшая в выводке гарпия. — Я, ик, меру, ик, знаю, ИК!
— Она в тло, — вздохнул я, видя как глазенки девчушки закатываются, а сама она заваливается на спину.
Что примечательно — кружку не отпустила, и сейчас она торчала над ней на вытянутой руке.
— Как вульгарно и безнравственно, — бросив на меня укоризненный взгляд, резюмировала Элли, разламывая очередную клешню.
Зубами.
На секундочку, панцирь рака едва ли обычный меч раскалывает — мы эльфийскими кинжалами высвобождали содержимое.
Использовать для таких целей вилосскую сталь своей сабли Фратер отказался, а мне применять демонический меч — неэффективно.
А то он всю вкусняшку в пепел превращает вместе с хитином.
— Ты ж сама выхлестала не меньше! — возразил я.
— А ты — спаиваешь молодых гарпий! — парировала драконесса, выплевывая кусок панциря и одним мощным вдохом высасывая мясо из клешни.
— Как будто это что-то плохое!? — хихикнула Вестница Смерти, потянувшись и бесцеремонно укладываясь ко мне на колени. — М-м-м-м, запах мужика…
Вообще-то тины и озера, но пусть будет так.
Лучше звучит.
— Винишко-о-о-о! — простонала Милена.
Сидящие по обе стороны от вырубившейся сестры Марика и Милана переглянулись и молча разделили остатки мяса с ее тарелки.
За что заработали осуждающий взгляд от драконессы.
— Фто?! — с набитым ртом уточнила Марика. — Она фсе вавно до утва не пвофьнетфя!
— Не пропадать же добру, — поддержала ее Милана, прижав к груди кусок ракового мяса.
— Они же дети! — сказала мне драконесса.
— Которые могут разорвать на части взрослого солдата в броне, — многозначительно погрозил я пальцем. — Тем более, что и отряд у нас исключительно злодейский, так что спаивание молодежи — это меньшее из зол.
— Технически — они взрослые, — произнесла вампирша.
— Не надо говорить так, словно нас тут нет! — возмутилась Марика, закосив под Ликардию и тоже продемонстрировав свою грудь. — И да, мы взрослые…
— А ведете себя как дети! — продолжала «душнить» Эллибероут.
— Так же как и Корделия, — буркнул Олегус. — И… не скажу, что она родилась даже в этом столетии.
— Мудрым драконам не понять, что существа, менее совершенные как они, но обреченные на долгую жизнь, порой впадают в детство при отсутствии социализации и ради спасения психики от пережитого, — сладко чмокнув губками, выдала мысль Ликардия.
И с совершенно неаристократическим сербаньем, проливая вино (отчего поморщился Фратер), осушила свой кубок.
— Это, кстати, одна из особенностей, которая меня интересует, — признался я. — До сих пор мы как-то не систематизировали знания друг о друге. Хотелось бы знать, на что каждый из вас способен и…