Ведь именно так с севера пришли Практики и их войска две тысячи лет назад, чтобы завоевать Восток.
А потом, так понимаю, подгорная река была завалена и путь назад отрезан скалами.
Тут-то Практикам и наступил аллес, но не гуд.
— В таком случае, — дроу поднялся, отряхнув одежду, — всего вам наилучшего, господин Практик. Ваш отказ помочь нам будет помнить каждый дроу, пока мы еще живы…
— Хватит болтать, — рядом с нами образовалась дымка, из которой вышел любитель кальянов. — Мне только что сообщили — Имраэхиль и ее армия инфильтраторов вошла в Беркред! Там бойня!
Корделия, так же как и я, изменившаяся в лице, круговым движением разорвала воздух, нарисовав огненный овал.
Сквозь который в ее сторону тут же полетела стрела.
Магичка даже не щелкала пальцами — снаряд разлетелся на куски, не причинив ей вреда.
— Подъем, — приказал я сам себе и обоим Отеллам. — У наших друзей проблемы, а потому вы оба идете с нами.
Сквозь портал выбежал облаченный в облегающую металлическую броню, похожу на вторую кожу, эльф, бросившийся на Корделию с белоснежным клинком в руках.
Но, не сделав и шага, он упал, перерубленный пополам золотистым свечением катаны, которую в своих руках держала невесть как появившаяся рядом Инь Мэй.
— Ненавижу остроухих, — прошипела девушка, на лице которой не было и следа того, что она пережила не так давно.
— Идемте, — приказал я, посмотрев на своих новых спутников и первым шагая в портал.
Брат с сестрой, переглянувшись, молча последовали за своим новым господином, в то время, как рыжеволосая магичка, посмотрела на посла таким пристальным взглядом, что тот испытал явный дискомфорт.
— Чего встал? — голос маленькой женщины звучал приказным, практически на интуитивном уровне заставляющим подчиниться, тоном. — Марш в портал, инициативное дитя!
— Но Практик же не собирался нам помогать! — сказала Инь Мэй. — Почему мы должны…
— Потому что я так сказала, — отрезала рыжая, в чьих глазах взметнулось очень странное и наводящее ужас пламя. — Хотите его помощи — делайте что я сказала, пока ваши души не отправились прямиком в Преисподнюю, где я отыщу самого активного из низших демонов и заставлю его вытворить с вами такое…
Договорить она не успела — все трое новых знакомых уже скрылись в портале.
— Ну, Аггел, я доберусь до твоей интригантской задницы и порву ее на мелкие кусочки, — пробормотала Корделия, когда ее никто уже не мог слышать.
А затем, улыбнувшись, вернула себе выражение лица табуретки с глазами и с хохотом сумасшедшей бросилась в портал.
Когда треск и оранжевая пелена исчезли, рядом с костром появилась черная фигура с узнаваемым силуэтом и внешностью.
Протянув руки к пламени, Бог Изгой погрузил его в черноту с помощью своих чар.
Аналогичную процедуру, не сходя с места, он проделал и со вторым костром.
— Глупые дети, — покачал он головой. — Совсем не заботятся о природе…
С этими словами он растворился в воздухе.
Глава 21
О том, что происходит нечто непоправимое, Ликардия эус тон Дерзен поняла своим нутром.
Резкая боль в животе, перекинувшаяся на центр груди, ощущение холода внутри…
Каждая Вестница Смерти знает эти ощущения.
Превратившись в живое оружие, они не раз и не два испытывали подобные ощущения.
В основном в бою.
Но некоторым довелось прочувствовать все это не только на полях сражений, но и во время ночевок, как сейчас.
Невозможно перепутать эти ощущения с чем-либо иным.
Не после стольких сражений.
Не после того, как ты две тысячи лет была заперта своим сознанием в демоническом клинке, а сейчас изо всех своих сил стремишься прочувствовать каждой клеточкой тела что такое боль или удовольствие.
Не напутай Глеб с заклинанием, не добавь немного магии от себя, она бы так и обратилась в бесчувственную куклу, какой и была прежде.
Но мальчик смог.
Сделал из нее рабыню и слегка поправил заклинание, позволившее ей вновь стать Вестницей.
Ненамного, не настолько, чтобы она стала чем-то ужасным.
Ликардия из раза в раз обдумывала произошедшее и вынуждена была согласиться с тем, что говорила Эллибероут — паренек в самом деле черпает знания и силу отнюдь не из собственной памяти.
Эх, старые добрые времена, когда Практиков было много, каждый из них, стоя на коленях, перед тем как его голова слетала с плеч, бросал какие-нибудь гневные проклятья.