За минувшие месяцы я настолько привыкла к этому звуку, а также к медоточивому голосу хозяйки пансиона, что невольно стала считать их неотъемлемой частью своей жизни.
Нас будили звоном колокольчика, им же приглашали на занятия и в столовую. А когда мадам желала пообщаться тет-а-тет с кем-нибудь из воспитанниц, тоже выходила на лестницу вместе со своей любимой серебряной «погремушкой».
И вот сегодня я слышу задорную трель в последний раз. В последний раз, сидя на подоконнике, любуюсь раскинувшимся за окном садом.
Первый месяц осени уже миновал, но по-прежнему стоит тёплая погода и природа радует взор буйством красок. Как же я любила гулять по этому саду! Уединяться вечерами в одной из его беседок. С книгой или просто коротать время в тишине, наслаждаясь умиротворяющим пейзажем. Покоем. В котором тогда так нуждалась.
Оказалось непросто свыкнуться с новой версией самой себя. Перестать вздрагивать всякий раз, когда ловила своё отражение в окне, за которым сгущались сумерки; либо в зеркале, что стояло на туалетном столике. В кристальной глади озера, расположенного неподалёку от пансиона.
Пансиона, приютившего меня на целых полгода.
Помню, как переступала порог этой трёхэтажной громады в сопровождении мистера Поррина и слуги, отворившего нам ворота. Мой провожатый неловко переминался с ноги на ногу и мял в руках потёртое кепи, чуть ли не с открытым ртом обозревая окружавшее нас великолепие. Да и моя челюсть так и норовила свалиться вниз.
Мраморный пол с замысловатым узором сверкал в лучах солнца, и в нём, как в зеркале, отражалась многоярусная люстра из позолоты и хрусталя. Высокие двери из морёного дуба, расположенные друг напротив друга, вели в роскошно обставленные комнаты. Одна — в столовую, где мирно чаёвничали несколько девушек, другая — в салон, выдержанный в пурпурных тонах. Из холла наверх уводила широкая лестница. И на последней её ступени стояла женщина, одетая со вкусом: неброско и в то же время элегантно. Намётанным взглядом она оглядела меня, не сумев скрыть довольной улыбки.
Видать, сразу почувствовала во мне пришлую.
Знакомство с владениями мадам Луари стало первым ярким и, как ни странно, светлым воспоминанием об Эльмандине. Доселе мне доводилось видеть только унылые, мрачные пейзажи: уездные города, охваченные стужей и дождями; убогие шатры, на которые ночами, точно изголодавшийся пёс, набрасывался ледяной ветер; блеклые площади, где я мёрзла часами, ожидая, когда закончится очередное выступление артистов.
Здесь же всё было пронизано теплом и светом. А ещё ароматом булочек с корицей…
Помню, как мадам Луари пригласила меня в кабинет. И пока я, утонув в глубоком кресле, глазела по сторонам, высшая штудировала послание моего загадочного покровителя.
Которое ей с лёгкостью удалось вскрыть.
Я вот тоже несколько раз пыталась, но тщетно. Стоило коснуться печати, как пальцы начинало покалывать, будто через них пропускали ток. Пришлось смириться и продолжать мучиться неудовлетворённым любопытством.
До сих пор часто вспоминаю о полицейском. Вернее, пытаюсь вспомнить. Но образ его постоянно от меня ускользает. В такие моменты готова на стенку лезть и от досады скрипеть зубами.
Покончив с чтением, мадам Луари скомкала листок и бросила его в огонь. С тоской и сожалением я наблюдала за тем, как пламя уничтожает единственный шанс узнать, кто же этот мой таинственный спаситель. О том, что однажды владелица пансиона решит поделиться со мной этим секретом, я даже не мечтала.
Когда листок горсточкой пепла осел на дне камина, мадам Луари сосредоточила всё своё внимание на моей персоне. Даже попросила подняться и покружиться. Видно, решила рассмотреть своё приобретение с разных ракурсов. Хорошо ещё, что зубы не начала пересчитывать.
Пришлось подчиниться, даже если и не хотелось. Не очень-то приятно чувствовать себя товаром, который оценивают и гадают, удастся ли его потом перепродать с выгодой.
Осмотром высшая осталась довольна. Расплывшись в лучезарной улыбке, поднялась и, обойдя стол, протянула мне руку.
— Добро пожаловать в нашу семью…
— Иванна, — назвалась я. Ещё утром решила, что имя менять не стану. Это единственное, что осталось от прошлой жизни и от меня самой, и я с ним ни за что не расстанусь. Послушно коснулась протянутой холёной кисти, унизанной кольцами и перстнями, и сразу же ощутила уже знакомое посягательство на мои чувства. Наверное, это был последний тест. Мадам Луари желала убедиться, что и «на вкус» я не хуже, чем на вид. — Можно просто Ива.
— Ну вот и чудесно, Ива, — довольно причмокнула высшая и отошла в сторону.