Выбрать главу

Какое дело Повелителю мира до этих страданий? До жертв женщин и детей, целых семей, до плача вдов и сирот… Лишь клубилось бы знамя Вечной Империи над отнятыми, захваченными железной дланью землями.

Внутренние органы этих закланных овечек лопались, а плоть превращалась в гнойную кашу, которая хлестала из-под разодранной в клочья кожи и комьями слезала со стремительно чернеющих костей. И вся эта зловонная масса растекалась по Залам Потока озером тухлой мертвечины. А жизненная сила… она утекала к Императору, который собирал ее, словно кузнец в огромные мехи, готовящийся разжечь чудовищное, вздымающиеся до небес пламя, в котором можно выковать все, что угодно.

Выковать победу…

Ни у одного живого существа не было могущества, чтобы осуществить подобное. Но Император подготовился. Виконт понял, что это грандиозное жертвоприношение было задумано давно. Император знал, что делал.

Понимая это, Вердлем невольно подумал: а смог бы он совершить этот… неэстетичный… шаг? Он не был святым, вовсе нет: и убивал, и лгал, чтобы самому торжествовать, но, все же, предпочитал попирать пятками шеи живых противников, а не оставлять где-то в стороне, как бы невзначай, горы трупов.

Запах пролитой крови накрепко осядет на том, кто рискнёт причаститься из подобного источника силы…

Вердлем взглянул на чёрную фигуру, распятую четырьмя Мечами на концентрическом обелиске. Жутких «Умертвий» в зале прибавилось, и увенчанный рогами силуэт Императора чернел за стеной железной стражи. Эта картина напоминала сюжеты древних мифов… Из другого, давно ушедшего и позабытого мира — мира варварства и тьмы.

Будто владыка Смерти восставал во всем своем мрачном могуществе в окружении подвластных ему полубогов загробного мира.

Недостижимый и непостижимый…

Где-то в стороне, оттесненная от своего Повелителя, переминалась неуверенная свита: не находящий себе места Истрим, трясущийся Фэкк, потеющий от своих быстро бегущих изворотливых мыслей Гроуввейер и преисполненный волнений капитан Беветт.

Не было только отосланного Императором Браксара.

***

Даже те, кто не мог напрямую прикоснуться к незримым потокам силы из-за грани, почувствовали свершившееся жертвоприношение. Отзвуки этого грома разнеслись по всей огромной твердыне. Отбиваясь в дрожащих стен, стелясь по вибрирующему полу и резонируя от грандиозных колонн, они затопили всё, словно неудержимый тёмный прилив.

Браксар знал, что случилось. И видел в глазах мятежников, что и они это знают. Это были дрожащие всполохи отчаяния — предчувствие поражения.

— Вы проиграли! — подтвердил их догадки Браксар. — Теперь уже ничто не остановит моего Императора. Вам остаётся только умереть.

— Ошибаешься, — возразил Райвол. Голос бунтовщика дрожал, но в нём всё ещё кипела решимость. — Твой Император падёт, а вместе с ним — ты, и вся ваша Империя!

Ответом Винду был удар чёрного клеймора. В этот удар Браксар вложил всю ярость, и всё желание заставить неугомонного мятежника замолчать, и не сметь больше порочить замыслы и деяния Императора.

Мечи скрестились. Искры и звон металла. И взрыв… Гулкий, сбивающий своей мощью с ног взрыв… Не из-за Браксара и Райвола.

Из-за Императора.

Высвобожденная энергия билась под десницей владыки, пульсировала, как вырванное из тела сердце, и это биение заставило всё «Копьё Тьмы» содрогнуться. Сформированные из труб и колб стены осевой шахты деформировались, не выдержав мчащей по ним силы. Части огромных железных и медных конструкции теперь падали в бездну, разрывая удерживающие тросы, цепи и кабели. Искры били из повреждённых сетей.

Огромная наполненная мутным варевом колба рухнула совсем рядом, смяв и пробив мостки, на которых стояли Браксар с мятежниками. Им пришлось кинуться в стороны, чтобы уцелеть. Но всё вокруг теперь покрывала зловонная маслянистая эссенциея — одно из творений лорда Истрима. Словно яд коррозии, она разъедала металл: шипели и пузырились решётчатые мостки и трубчатые хлипкие перила, даже броня Браксара нагрелась, не выдерживая химического натиска, и генерал чувствовал, как стягивается и горит кожа на его руках.

Но он всё равно бросился вперёд, скользя по разлитой, словно кровь машины, эссенции Истрима. Удар Браксара должен был снести голову Райволу — мятежник не удержался, упав, и пытался стереть с быстро краснеющих ладоней замешанную на самой смерти отраву…

Чёрный клеймор встретил сталь. Это Райдер, вездесущий Райдер снова пришёл на помощь товарищу.

— Я здесь справлюсь, — самонадеянно крикнул вечно улыбчивый мятежник, кивая Винду. — А ты разберись с Императором.

Сказать было проще, чем сделать. Заполнявшие осевую шахту конструкции пострадали от всплеска энергии сильнее всего, и путь наверх стал труден. Но Райвол всё равно бросился по нему.

— Постарайся не умереть, — крикнул он, прежде чем прыгнуть и, ухватившись за обломок трубы, превозмогая боль в руках, на которых кожа уже шла волдырями и кровоточила, подтянулся, чтобы забраться повыше.

Браксар проводил Райвола коротким взглядом, а затем перевёл его на Райдера.

— Ты ведь знаешь, что тебе не выжить?

— Поглядим, — ответил Дэш, снова проводя серию яростных быстрых атак. Полагаясь на собственную ловкость и изворотливость, он надеялся найти брешь в чёрной броне генерала. Это было не просто, особенно когда над головой то и дело свистела сталь огромного клеймора. Даже лёгкого касания столь грозного оружия могло хватить, чтобы убить… Но Райдер не собирался сдаваться. Его меч, самый простой, даже заурядный, нашёл свою цель. Там, где броню разъел алхимический яд, сталь пробила чёрную крепь и вошла под ребро генерала. Не глубоко, но достаточно, чтобы Браксар взревел. И тогда же удар затянутого в броню кулака с яростной силой отбросил мятежника прочь, так, что тот лишь чудом удержался на мостках. А затем — снова грянул взрыв. Находясь уже далеко наверху, Винд Райвол смог лишь разглядеть, как рухнули в багровую бездну шаткие конструкции, на которых сражались Райдер и Браксар.

***

Эти слова не прозвучали вслух, и не были беззвучно внушены — никакой вульгарной телепатии. Их несла магия. Они были заложены в сам поток энергии. Тысячи и тысячи подобных ему наполняли зал управления, и центром притяжения для всех был Император. Он поглощал их, будто черный разрыв в мироздании. И только единственный ручеёк колдовства устремлялся прочь от закованной в льдистый мрак фигуры…

К Вердлему Серафу.

…Он продирался сквозь невидимый обычному глазу бурный поток, чтобы мягким, почти интимным струящимся движением коснуться виконта, очертить его тело и, мурлыча песнь силы и могущества, свернуться у него на груди… Поступаться в ту часть разума, что измеряет и постигает чародейство.

Маленькая шалость Императора, неподходящая груде черного железа. Виконт оценил этот жест. Чуть склонив не привыкшую к поклонам голову, он обратил взгляд к Повелителю. Вердлем не был так сведущ в тайных знаниях, как он, но надеялся, что будет услышан:

— Что же… — прошептал виконт неслышным колдовством, — начало партии было неплохое, мой Император, но

***

В зале управления, где Император готовился встретить свой величайший триумф, стоял гул и багровый туман. Посреди всего этого, словно алтарь великого божества, громоздилась машина времён и судеб. В зависшей под куполом огромной сфере, под зыбкой гладью которой непроглядный мрак сражался с отблесками света, отражались картины мира. Они выплывали из танца теней — отражения далёких земель, странно искажённые, но узнаваемые.

Оружие Императора практически закончило искать свою цель: фокусирующие линзы, настроечные кольца и дуги системы наведения уже замерли, фиксируя наводку. Оставалось лишь отдать команду и выпустить на волю собранный тёмным повелителем Хаос.

Могло показаться, что Император ждал только его.