— Слишком поздно, Райвол, — пророкотал железный бас. Сейчас, как никогда более казалось, будто он доносится отовсюду, и ниоткуда, или из-за грани бытия, но никак не из-под толщи чёрного Доспеха. — Ты уже не помешаешь мне. Но ещё можешь… присоединиться, — голос льдистого мрака звучал почти ласково. Но Райвол не верил в его искренность. Эти слова сочились ядом, таким же едким, как тот, что оставлял зудящие раны на руках мятежника.
— Никогда, — возразил он. — Вы проиграете, Ваше Величество.
— Это решать не тебе… — слова прозвучали почти устало, и разочарованно.
Райвол поднял меч. Он едва ли мог надеяться пробить этим жалким оружием толщу сотканной из Тьмы брони, но и Император казался беззащитным — распятый на мечах, он не мог даже поднять руки, чтобы отразить удар, и не мог отступить. Но, почему-то, Винд знал, что это ничего не значит. Император совершенно не боялся. Более того, он был уверен в себе, как никогда прежде.
— Быть может, ты рассчитываешь на помощь? — спросил Император. — От кого-то, кто уже помогал тебе и вашему жалкому мятежу прежде?
Райвол упрямо молчал, буравя взглядом гиганта из льдистого мрака. Откуда-то со стороны прилетел призрачный отзвук смешка — Император издевался над ним.
— Виконт Сераф больше не поможет тебе. Он уже признал мою победу. Теперь признай и ты.
— Никогда! — Райвол сделал шаг вперёд. Наверное, наблюдающая со стороны свита этого даже не заметила — мятежника едва ли было видно из-за созданной «Умертвиями» железной стены. Тень Императора покрывала собою всё.
— Наивный… Сегодня придёт конец Оккультному Синоду, — продолжал великан из Тьмы; его совсем не впечатлил выпад со стороны Райвола. — А затем и всякому мятежу, сопротивлению, недовольству. Следующее утро станет утром моей Империи.
***
Тело из плоти и крови не чувствовало ничего — весь удар, всю разрушительную силу принял на себя скованный из льдистого мрака Доспех. Не просто сросшаяся, сроднившаяся со своим хозяином броня стала ему плотью.
И приняла удар на себя.
Неисчислимой мощи энергия протекала сквозь каждую частицу колдовского Доспеха, испытывая его пределы и возможности… Истончая хитроумно сплетенную из бушующей за порогом жизни и смерти материи небытия бессмертную оболочку и гробницу для избранного возлюбленного самой Тьмы.
Спящее в этом нерушимом гробе хрупкое смертное тело не страдало. Физически… Но не ментально.
Как живые ткани передают всю свою боль и блаженство по нервным окончаниям в мозг, так и Доспех старательно, до мельчайших подробной шептал в разум Повелителя Тьмы все переносимые вместе с потоком абсолютной мощи страдания.
Чтобы Император вкусил агонию.
Что мог значит в это мгновение удар простого меча? Ничего. Винд Райвол, сорвавшийся в последнюю бессмысленную атаку, с изумлением наблюдал, как обратилось в ничто от соприкосновения с Тьмой его никчемное оружие. А в следующий миг разряд багровой молнии, вырвавшийся из затянутой чёрной бронёй груди ударил его и отбросил далеко назад — к ногам неколебимых «Умертвий». Пара жутких чудовищ Императора склонились над мятежником, протянули к нему свои когтистые железные лапы и сжали в могучей, непреодолимой хватке.
Чтобы Райвол мог наблюдать…
Пламя объяло концентрический обелиск и распятого на нём Повелителя Тьмы. Энергия взмывала ввысь, направленная могучей и властной волей, превозмогшей безграничную боль.
***
Цвет самого темного часа ночи на Доспехе уступил место слабым сумракам. Подобно неверной туманной дымке утреннего часа, он расступился, обнажая своё сердце — хрупкое, слабое тело просто человека, сжавшееся под покровом истончившегося колдовского железа.
Последние капли энергии уходили ввысь, к пирамидиону из электрума на вершине "Копья Тьмы". И дальше, к цели, которой уже не было.
Император победил.
Эпилог. Империя и бой — продолжаются
Первое боевое испытание «Копья Тьмы» можно было считать с успехом завершённым. Да, цитадель получила серьёзные повреждения, многие уровни и секции были повреждены и требовали трудоёмких восстановительных работ, но — впервые за многие годы — вездесущее око Оккультного Синода больше не рыскало над землёй, не пыталось проникнуть в тайны Вечной Империи, не стремилось заглянуть в планы Императора… И, хотя некоторые магистры сумели предугадать угрозу и скрыться, действия этих трусов больше никак не могли повредить Повелителю Тьмы. И даже знай эти беглецы, что жуткое оружие возмездия ещё не скоро сделает новый выстрел, любые их потуги стали бессмысленны: просто возня обветшалых стариков, упустивших стремительно меняющийся мир из своих трясущихся рук.
Что касается «Копья Тьмы» — повреждения действительно были серьёзными.
Удручающими…
Унн Фэкк потерял сон, пытаясь восстановить потоки и наладить работу хотя бы ключевых структур и самых важных узлов. Повелителю Тьмы не пришлось опускаться до угроз, чтобы добиться подобной кипучей деятельности: главный маг-инженер имперских оружейных исследований и без этого был напуган до полусмерти. Страх заставлял его двигаться со скоростью, которую экс-магистр Оккультного Синода не развивал со времён своего далёкого студенчества.
Впрочем, это шло ему только на пользу.
Но имелись и такие повреждения, которые Фэкк, при всех своих талантах, исправить не мог. И дело было не в недоступности материалов: с возрождением Вечной Империи неизбежно было и восстановление ресурсных потоков, направленных на «Копьё Тьмы». Требовалось всего лишь немного подождать…
Неисправимые повреждени нёс на себе сам Повелитель Тьмы.
Каким бы настоящим ни казалось сплетённое из льдистого мрака тело — Тёмный Доспех — оно оставалось лишь сосудом. И сосудом не для одного лишь разума Императора, но и слабого тело из живых, уязвимых тканей.
«Жалкое, ничтожное…»
У Повелителя Тьмы было полное право искренне презирать и ненавидеть эту часть себя, настолько уязвимую, что её требовалось оберегать даже от собственных разрушительных сил…
Вопреки надеждам, Доспех — сосуд и проводник для поставленной в услужение колдовской мощи — не смог полностью оградить природное тело своего владельца от платы за могущество: оно страдало. Боль охватывала каждый мускул, невыносимая усталость парализовала ноги, пронзала руки до самых кончиков пальцев. Само сердце, казалось, отказывалось работать должным образом, а лёгкие разрывал удушающий кашель.
Доспех, как всегда, скрывал эту постыдную слабость — энергии, питавшие его из-за Грани, вновь наполнили колдовскую материю беспросветным мраком. Повелитель хорошо научился использовать этот сотканный из льдистых волокон занавес… За то десятилетие, что его тело было в плену — как раз здесь, в глубинах старинной крипты, теперь погребённых под громадой цитадели. В то время его разум бродил из тьмы во тьму, постигая каждую частицу Доспеха, как целый новый мир. Он сроднился с ним. И стал зависим. Броня стала новым привычным телом, покуда природные кровь и плоть спали в этом саркофаге из холодного железа, недоступные разрушительному времени… Но обращённая против Оккультного Синода мощь напомнила Императору, что Доспех — всего лишь оболочка — шелуха, за которой скрывается ничтожная, смехотворная смертность. И теперь ему предстояло долгое восстановление, и должен был пройти не один год, прежде чем можно было бы помышлять вновь прибегнуть в убийственной мощи «Копья Тьмы».
Всё потому, что без Доспеха он был… ничто.
Но он всё равно не собирался отступать. Ещё наверняка оставался шанс, погрузившись глубже в льдистый мрак, подготовится получше, и полнее раскрыть весь разрушительный потенциал своего доступного ему оружия… Несмотря на риски, на опасность навсегда потеряться в тёмном безумии зла, чей океан бушует за Гранью, Повелитель верил, что сможет и это. У него имелись все средства. Но сейчас — невыносимо хотелось спать. Спать, как в детстве, когда он не был ни Повелителем Тьмы, ни Императором Вечной Империи, и когда леди Нейт была просто сестрицей, с которой они вместе пытались выживать на улицах ещё не железного Тронного города, а старой доброй Васки…