Только забравшись внутрь и закутавшись в меховое одеяло, Элис позволила себе вспомнить, что сказала Клер.
«Они не сказали мне…» Интересно, кто эти «они», о которых упомянула ее сестра?
Один из них, разумеется, сэр Томас, это ясно и так. Ну а второй… Вторым быть некому, кроме ее собственного загадочного и непредсказуемого в своих поступках мужа.
— Чему вы улыбаетесь, миледи? — удивленно спросила Мадлен, увидев сквозь прутья решетки сияющее лицо Элис.
— Сегодня прекрасный день, — ответила она. — И к тому же мы едем на ярмарку.
Мадлен хмуро посмотрела в серое низкое небо, затянутое облаками, и сказала, покачав головой:
— Но вам-то на ярмарке не веселиться, леди Элис.
— Неважно, я все увижу и из окна своей повозки, — беззаботно ответила Элис.
Мадлен еще раз посмотрела на небо, снова покачала головой и молча пошла прочь, уверенная в том, что ее хозяйка либо сошла с ума, либо превратилась от горя в ведьму.
Им необходимы были точный расчет и везение. Им необходимо было, наконец, чтобы Честный Ричард, сам того не желая, сыграл им на руку. Им были необходимы выдержка и доверие Элис и, наконец, божье благословение.
Без любой из этих составляющих все их предприятие грозило обернуться катастрофой.
Это было очень рискованное дело, что и говорить. В распоряжении заговорщиков остался всего один, самый последний день. Завтра караван Ричарда достигнет замка Миддлхэм, и тогда будет поздно. Юный король должен будет умереть, а вслед за ним — Элис и Саймон.
Саймон мог рассчитывать на все что угодно — на любовь Клер к своей сестре, на отвагу сэра Томаса де Реймера и преданность Элис. Не мог он с уверенностью рассчитывать лишь на то, что Ричард окажется достаточно тщеславным, чтобы привести в действие весь их план освобождения Элис.
В той его части, где план был связан с Ричардом, оставалось уповать лишь на милость божью.
Саймон, давно не веривший в бога, сейчас готов был упасть на колени и молиться о спасении своей ни в чем не повинной жены. Он был благодарен небесам за то, что у него появился надежный помощник — сильный, надежный рыцарь. Разумеется, Саймон стал бы бороться за жизнь и свободу Элис в одиночестве, но теперь, вместе с Томасом де Реймером, он чувствовал себя гораздо увереннее. Саймон мечтал о том, чтобы освободить Элис и своими руками расправиться с тем дьяволом во плоти, который, по иронии судьбы, оказался ее братом. За это ему не жалко было отдать свою жизнь. В конце концов, он за свои тридцать четыре года повидал и пережил столько, сколько иному не удастся и за семьдесят. Если ему доведется умереть, он примет смерть спокойно. Лишь бы знать, что Элис вне опасности, а там и умирать не страшно.
Ричард и Саймон сидели верхом на лошадях. Ричард, судя по всему, пребывал в прекрасном расположении духа.
— Ну что, проедем мимо или остановимся, чтобы поразвлечься, Грендель? — спросил он.
Разумеется, для себя он уже все решил и спрашивал Саймона только для того, чтобы покуражиться. Однако и Саймон не напрасно провел три года при дворе Ричарда. Он успел досконально изучить характер своего лендлорда и готов был вступить в игру, ставкой в которой была не только его собственная жизнь, но и жизнь Элис.
— Я полагаю, нам лучше обогнуть город, — сказал он.
— Клянусь, я сам думал так же, — откликнулся Ричард. — На ярмарке слишком многое будет отвлекать моих стражников, да и леди Элис может неожиданно устроить сцену, а мне этого не хочется.
— Разумеется. Хотя, как мне кажется, она будет молчать. Да и ваши славные рыцари не похожи на деревенских олухов, которые могут на ярмарке уши развесить.
— Похоже на правду. Но тогда почему ты против того, чтобы мы завернули на ярмарку?
— Потому, что город Уотлингтон известен по всей северной Англии как родина великого мага Тедора.
— Тедор? Никогда о таком не слышал.
Теперь Саймон подбирал слова тщательно и осторожно, потому что наступил тот решающий момент, который должен был стать поворотным в судьбе.
— Это был величайший волшебник из всех, когда-либо живших в Англии. В свое время он был известнее самого Мерлина. О Тедоре до сих пор слагают баллады, а сюда, в его родной Уотлингтон, стекаются чародеи со всего света, чтобы показать свое искусство местным жителям. Считается, что здешние горожане настолько тонко разбираются в магии и волшебстве, что их признания могут добиться только самые одаренные и могучие чародеи.
— А ты сам уже бывал здесь? — с любопытством спросил Ричард.
— Нет, милорд. Я никогда не считал необходимым показывать свое мастерство перед кучкой каких-то крестьян.
— Конечно, конечно, — согласился Ричард. — Однако…
— Сэр?
— Ты говоришь, что этот городок славится по всей Англии как родина магии и колдовства?
— Не только по всей Англии, по всему христианскому миру, милорд.
— В таком случае я приобрету дополнительный вес, если мой придворный маг проявит себя во всей красе перед здешними горожанами и добьется их признания.
«Вот ты и клюнул, словно карп на жирного червя», — подумал Саймон.
— Но, милорд, — сказал он вслух, — мне совсем не хочется выходить на ярмарочную площадь Уотлингтона и давать представление перед его разборчивыми жителями. Я не готов…
— Ты непременно выступишь здесь. Грендель, — приказал Ричард. — Выступишь, если тебе дорога жизнь леди Элис.
— Я уже говорил вам, милорд, что леди Элис меня нисколько не интересует. Я просто хотел, чтобы она избежала чрезмерных мук и пыток, — безразлично ответил Саймон. — И если уж вы так настаиваете, чтобы я выступил, то хотя бы примите меры к тому, чтобы леди Элис не сбежала, пока все будут глазеть на мои фокусы.
— Очень мудро, Грендель, — кивнул Ричард и крикнул замотанному в шарф слуге, крутившемуся неподалеку:
— Эй, ты! Присмотри за тем, чтобы леди Элис оставалась связанной все время, пока мы будем на ярмарке. Заткнуть ей рот кляпом. Проверить замки на повозке.
Слуга молча поклонился и побежал к тюрьме на колесах. Саймон с трудом подавил вздох облегчения. Пока что все идет просто отлично. Теперь остается лишь надеяться на то, что леди Элис сразу же сумеет распознать в замотанном в шарф слуге сэра Томаса. Ну а в том, что тот сумеет «затянуть» веревки на руках Элис так, что они свалятся при малейшем усилии, Саймон не сомневался.
Отважная леди Элис с блеском доведет свою роль до конца, в этом он тоже был уверен.
Саймон повернул голову, холодно улыбнулся своему господину и коротко сказал:
— Как будет угодно вашей светлости.
— Узнаю моего Гренделя! — воскликнул Ричард и пришпорил лошадь.
Они стали спускаться с холма в направлении Уотлингтона.
В городке все было подготовлено. Томас отлично справился со своей задачей. Словечко здесь, другое там, и вот уже весь Уотлингтон бурлил, нетерпеливо ожидая прибытия в него величайшего и могущественнейшего мага изо всех, живущих ныне в Англии. Настоящего, живого чародея, придворного волшебника лорда Ричарда из Соммерседжа. Нужно признаться, что городок Уотлингтон на самом деле не только не был родиной великих чародеев, но и вообще никогда их не видел. Саймон Наваррский стал первым настоящим магом и волшебником, посетившим эти места.
Сцена для выступления была устроена на помосте, где обычно состязались борцы. Сейчас она была чисто подметена и по углам стояли разожженные медные жаровни. Вокруг помоста был натянут толстый канат, который должен был удерживать зрителей на почтительном расстоянии, а на самой сцене стояло принесенное кем-то одинокое кресло, покрытое куском потертого красного бархата. Кресло предназначалось для Ричарда, который мог наблюдать за представлением с этого самодельного трона.
Пока они пробирались через толпу по улицам городка, непрестанно звучало имя Саймона. Ричарду это явно пришлось не по вкусу, однако он заставил себя улыбнуться и сказал, стараясь внести в свой голос нотку благожелательности:
— Ты все еще очень популярен, Грендель. Смотри, не посрами меня перед этими добрыми людьми.