Зентилары, убеждённые такими аргументами, кивнули.
Они быстро собрали людей. Нарлет повёл дюжину к фасаду, чтобы удержать стражников Элковрена у передних ворот, пока Кадатен будет прокладывать путь с тыльной части огромного здания.
— Хорошо, — рявкнул волшебник, когда Галандрор бегом вернулся к нему, чтобы доложить о полной готовности. — Давайте согреемся.
Он поднял руки, что-то прошептал, и ночь взорвалась огнём.
— Помещение захвачено, лорд-маг, — тон Галандрора был почти уважительным.
Нарлет только что вернулся и сделал свой доклад; было убито всего два зентилара, зато Морлару Элковрену придётся заменить большую часть своих стражников и немалое число домашней прислуги. Трусливый лорд был заперт в собственных гостевых комнатах над главными воротами под наблюдением бдительных солдат — и ближайшие к залу с Тёмным путём живые обитатели особняка оставались только в пиршественном зале.
— Хорошая работа, — ответил Кадатен, поворачиваясь к мерцающему порталу.—Теперь надо убедиться, что его не исказила вражеская магия.
Два боевых капитана, конечно же, пристально за ним следили, но они не могли знать, что прочитанное им заклинание делает вовсе не это, на самом деле заменяя убийственное заклинание Мэншуна на его собственную менее смертоносную магию — как не знали они и того, что Кадатен на самом деле был знаменитым волшебником Эльминстером.
На их напряжённых, мрачных лицах отчётливо виднелось подозрение, однако они расслабились когда ничего как будто бы не произошло, и Кадатен просто отступил назад, удовлетворённо кивнул и сказал им:
— Как я и подозревал, наш противник создал магию, позволяющую ему вести слежку через портал. Теперь он не сможет этого делать.
Когда ничего больше не произошло, два воина расслабились ещё больше — и скоро принялись играть в ножички, чтобы выяснить, кто отправится на фуражировку в кухни и кладовые, а кому первым придётся терпеть напряжённое ожидание и скуку, охраняя пустой, безмолвно мерцающий Тёмный путь.
Хотя Мэншун знал, что путевые лорды встречаются в здании неподалёку, он держал при себе любые намёки на обладание подобным знанием.
Здесь, в этом огромном пиршественном зале, он был гостем самой могущественной знати города и прикладывал большие усилия, чтобы не напоминать им о своей беспощадной стороне или о могучей магии, которую мог использовать. Знать обычно терпеть не могла выскочек, которые им угрожали — в особенности тех выскочек, что легко могли их уничтожить. Его присутствие целиком сводилось к одобрению, созданию союзов, если не заключению дружбы, созданию общего дела.
Не говоря уже о создании для себя твёрдого алиби на будущее, когда разойдутся новости о том, что все путевые лорды убиты или потерпели поражение, и выжившие начнут швыряться яростными обвинениями.
Мэншун улыбнулся и поблагодарил хозяина за превосходное вино.
И почему нет? В конце концов, в вине не было даже намёка на яд.
Хозяин, сидящий прямо по другую сторону кубка — и заставленного блюдами стола — от него, был лордом Сиалом Амандоном, неопытным, напуганным миром сыном бывшей немезиды Мэншуна, благословенно мёртвого старого снежного льва Рорста Амандона.
Сиал быстро попал под его влияние, и Мэншун хотел, чтобы всё так и продолжалось. Другие лорды — особенно старики Хаэль и Фандимм — точно знали, что он замышляет, но пока что ничего по этому поводу не предприняли. Он видел гнев и презрение, мерцающие в их взглядах, но они до сих пор не говорили и не делали даже малейшей вещи наперекор первому лорду. Мэншун не мог их читать — давнее богатство покупало печати и защитную магию, которые нельзя было пробить незаметными заклинаниями — но с нетерпением ожидал возможности узнать, что они на самом деле думают.
Он надеялся, что такая возможность представится, прежде чем они суматошно примутся тыкать в него мечами.
Три юноши являли собой совершенно иное дело. Лорд Таэрун Блэкрин, как и Сиал, был бледным подобием куда более грозного отца. Молодой и горячий, скорый на хвастовство, хитрый, он расходовал почти всю свою ненависть и энергию, пытаясь превзойти и уязвить своего соперника, лорда Миндарла Наэра. Который отвечал ему тем же. Высокомерный, не лезущий за словом в карман Наэр был на десять лет старше Блэкрина—но точно так же ничего не знал о мире.