Дальше по столу лорд Самрель Белатор угощался из графина, который уже был практически пуст. Он представлял собой разительный контраст: молодой, красивый, атлетичный, поклонник новых идей и традиций… настоящий соперник Мэншуна.
Что ж, подобные угрозы можно было задавить — или прикончить — завтра.
Сегодня он больше нуждался в алиби.
Мэншун надел свою лучшую невинную улыбочку, потянулся за ближайшим графином и посвятил себя светской болтовне.
Кадатен обо всём позаботится.
У Кадатена нет выбора.
Человек прошёл через занавески очень тихо, но два боевых капитана резко обернулись, выхватывая мечи.
— Стой! — рявкнул Галандрор, доставая кинжал и готовя его к броску. Нарлет обошёл тёмный путь, встав сбоку от товарища, преградив нарушителю путь к порталу и Кадатену.
Затем они узнали новоприбывшего и замолчали.
— Я принёс приказы от лорда Мэншуна, — сказал Лоркус Снил с небольшой нотой усталости. — Помешаете мне — и столкнётесь с его гневом.
Боевые капитаны немного опустили мечи.
— Кадатен, — сказал Снил, — тебе приказано собрать все силы Братства, какие сочтёшь нужным, как можно быстрее направиться в Вирмову Гавань, дом путевого лорда Амбрама Сарбахо, и убить всех, кто попытается помешать тебе овладеть Тёмным путём. Сарбахо вернулся из «Дома Харлстранда», пока наши силы ещё сражались в залах Вирмовой Гавани, и его телохранители воспользовались отравленными арбалетными болтами; наши люди мертвы или сбежали.
— Отведи меня туда, — немедленно ответил Кадатен, — чтобы ты потом мог рассказать господину, какие решения я буду принимать и насколько хорошо справлюсь с его поручением.
— Скорее, как ты начнёшь, — поправил его Снил. — Мне приказано как можно скорее доложить господину.
— Что ж, прекрасно, — Кадатен догнал его и крикнул через плечо:
— Боевые капитаны, оставаться здесь и охранять этот Тёмный путь!
Не успели они отозваться, как он прошёл за занавес со Снилом и поспешил по пустому особняку, в котором играло эхо, направляясь в Вирмову Гавань.
Горстка залитых кровью, израненных зентиларов, жмущихся в холодном переулке, страдала от боли и холода. Они изрыгали поток проклятий, рассказывая Кадатену, как бежали, спасая свои жизни, или были отброшены из Вирмовой Гавани, оставив множество товарищей из Братства внутри погибшими. Амбрам Сарбахо одерживал победу.
Кадатен обхватил руками двух наименее пострадавших солдат, притянул их к себе и прошептал:
— А знаете, почему Сарбахо вас победил? Его предупредил о вашем появлении человек, который пришёл сюда со мной. Да, Лоркус Снил, посланник господина. Он вас предал. Он предал нас всех.
Он отпустил их и зашагал дальше по переулку, чтобы найти новых зентов.
Снил зашагал следом — и Кадатен приложил усилие, чтобы не оглянуться, когда позади раздался какой-то шум, толчки и рычание, окончившиеся мокрыми звуками.
Когда он обернулся, за ним шли два зентилара, с мечей в руках у которых капала кровь… а свернувшаяся клубочком груда, которая была Снилом, неподвижно лежала в растекающейся луже тёмной крови позади них.
По крайней мере, Зентильская Твердыня отличалась скорым правосудием—справедливым оно было или нет.
Улыбнувшись сжатыми губами, Кадатен поманил двух мужчин к себе, когда они набрели на очередную группу раненых зентов.
— Вы хотите избежать гнева лорда Мэншуна и получить голову Сарбахо ещё до рассвета?
Раздались общие возгласы согласия.
— Что, если я выйду в парадную впереди вас, свалю стрелков Сарбахо своими заклинаниями, а потом взорву двери изнутри, чтобы вас впустить? Вы будете готовы броситься в Вирмову Гавань и закончить драку?
— Ясное дело! — ответил один зентилар.
— Мы всё равно что покойники, если не разберёмся с этим, — прорычал тот, что постарше. — Никто из нас не может убежать и скрыться так далеко, чтобы первый лорд его не нашёл.
Это вызвало общий рокот согласия, когда новые зенты трусцой присоединились к растущей вокруг Кадатена толпе.
— Прекрасно! — одобрительно сказал им волшебник.—Атакуйте через двери, когда я их снесу. А до того — не высовывайтесь.
Он сделал два быстрых, затейливых жеста — и мгновенно пропал. Место, где он стоял секунду назад, просто опустело.
Эльминстер низко пригнулся, едва ощутив под ногами каменный балкон. Притворяться Кадатеном было утомительно; к счастью, скоро он покончит с изображением молодого амбициозного зентарима.