Она закричала и попыталась убежать, но ловкие руки обхватили её, поставили обратно под лунный свет и бросили на землю.
Она тяжело упала на колени, охнула от новой боли, потом задрожала. Снаружи ночью было холодно…
— Поторопись, — сказал ей на ухо её спаситель—или захватчик? — Я помогу; что тебе нужно в первую очередь? Бельё? Детма?
Чувствуя себя ошарашенной, Яварла сдалась, одевшись намного торопливее, чем когда-либо за прошлые годы. Она едва заметила, что всякий раз, когда она выбирает предмет одежды, женщина — или это был мужчина, в обличье которого он впервые предстал перед ней? — натягивает один из двух похожих предметов одежды, которые она не выбрала. Всё это происходило в суматошной спешке, и она едва успела спокойно вздохнуть, прежде чем оказалась полностью одетой, в плаще, и рука её странного сопровождающего, который нёс значительно уменьшившийся свиток, твёрдо направляла её по переулку.
Они вышли на улицу и повернули направо. Несмотря на царившую вокруг глубокую ночь, вокруг целеустремлённо шагали куда-то другие прохожие, молчаливые и скрытные, положив руки на рукояти оружие или встречаясь бок о бок спиной к стене здания, откуда они могли осматривать все подходы, приглушённо обсуждая дела, которые проворачивали. Несколько женщин в плащах и капюшонах молча распахивали свои плащи, демонстрируя голую ногу или бедро при их приближении, но никак не реагировали, когда они спешили пройти мимо.
Знатная дама дрожала, возможно задумавшись, не светит ли и ей в будущем участь отчаявшейся уличной девки. Эльминстер не оставил ей времени на размышления; фонари постоялого двора, который он искал, светили всего в одном квартале.
Он прижал её к себе на мгновение, чтобы прошептать на ухо:
— Сейчас ты не леди Сарбахо. На самом деле, Яварла, ты вообще забыла, как разговаривать.
Она не ответила, но робко пошла за ним и стояла в капюшоне, молча, пока некрасивая женщина, в которую превратился её спутник, торопливо снял комнату для них двоих, проворчав, что они были вынуждены сбежать из места, в котором остановились, после «вторжения мужчин, сражающихся друг с другом, да ещё и с волшебниками и заклинаниями!»
Они оказались за запертой дверью и внутри защитного заклинания, подобного которому по силе Яварла никогда не встречала, прежде чем она увидела зеркало — и у женщины перехватило дыхание, и к горлу снова подступили слёзы. Лицо, смотревшее на неё из зеркала красными глазами, было чужим.
— Ты украл у меня даже моё «я», — всхлипнула она.
— Только на время, — буркнула женщина позади неё, взяв её под руки, как будто чтобы удержать от падения. — Поспи, Яварла.
И Яварла упала в огромную тёмную шахту, в бесконечную бурлящую бездну кричащих от ненависти, затем стонущих от боли и ужаса Амбрамов, падение, из которого было не сбежать… никогда…
Когда Яварла очнулась, сочившийся через грязное окно свет сказал ей, что сейчас почти полдень, и она лежит в кровати на постоялом дворе, отвечая на вопросы. Шепча длинные, подробные, сложные ответы о каждом Тёмном пути, известном ей, об их владельцах, имена благородных домов, которые удерживали эти врата, а также название и местонахождение палат в стенах особняков, которые вмешали мерцающие порталы. Не то, чтобы она много знала, но услышала, как жадно рассказывает любой намёк, сплетню и кусочек услышанной мимоходом возможной правды, который только помнила, и намного больше, чем ей казалось, что она помнит.
— Ты… ты используешь меня, — охнула она, полностью придя в себя и глядя в глаза… очередного незнакомца.
Бородатого мужчины, чьи глаза иногда были голубыми, как небо ясным днём, а в другое время—серебристо-серыми, как лезвие обнажённого меча в тумане, и чаще всего — были где-то посередине.
— Да, так и есть, — мрачно отозвался он, — поскольку это необходимо. Взамен я предлагаю тебе новую жизнь вдали от холодной Зентильской Твердыни с её жестокими лордами и ещё более жестокими волшебниками. Там. Где тебе никогда не придётся опасаться смерти за убийство мужа или чувствовать боль от предательства Мэншуна — прежде чем это предательство тебя убьёт.
— Я… Я… — что-то поднялось в Яварле в этот миг и хлынуло из неё, оставляя её плакать, когда она резко вскочила и закричала на него: — Нет! Никогда! Я из Твердыни, это мой дом, и это… Мэншун никогда…
Она говорила, но знала, что это неправда. Этот холодный и мягко улыбающийся мужчина сломал бы её в мгновение ока, помешай она любой, самой пустой его причуде. Он уже использовал её куда хуже, чем использовал этот незнакомый Яварле мужчина, и, и…