Слёзы снова одолели её, и она закрыла лицо ладонями, пытаясь удержать их, борясь с ними до тех пор, пока ярость не заставила слепо колотить её кулаками по кровати и кричать:
— Я способна на большее, чем просто плакать, будь прокляты все боги!
— Спокойно, подруга, — сказал мужчина, нежно касаясь её щеки. Боль, которая была там с тех пор, как кожу рассекло кольцо Амбрама, исчезла, а вместе с болью — и её горе, под огромной волной усталости, за которой последовало легкомысленное веселье, возникшая из ниоткуда эйфория с запахом лимонов и смутными видениями зелёных деревьев, пятен солнечного света и смеха…
— Магия, —спокойно сказала она. — Ты используешь на мне магию.
— Да, использую. Ты нужна мне спокойной и счастливой, Яварла. Чтобы ты могла выбирать с ясной головой.
Яварла сделала глубокий, судорожный вдох и твёрдо сказала:
— Я спокойна. Я могу выбирать. И если ты не намерен быть моим тюремщиком, я скажу тебе ещё раз: Зентильская Твердыня — мой дом. Я не хочу новой жизни где-то далеко. Я прекрасно знаю, как опасно это может быть, я знаю, что люблю первого лорда и что меня он не любит… но я хочу остаться. Я из Твердыни, даже если это означает мою смерть.
— Да будет так. Ты останешься. Или, точнее, вернёшься в Вирмову Гавань — если ещё осталась Вирмова Гавань, куда можо вернуться — через пару дней, когда я закончу создавать шторм, что запросто может смести тебя, если не проследить за твоей безопасностью. Значит, думай об этом как об отпуске.
Свет вокруг Яварлы изменился, и кровать под ней превратилась в холодную плитку каменного пола где-то в лесу под открытым небом, с огромными деревьями, возвышающимися вокруг и тянущимися в просторные зелёные дали. Узел из её одеяла мерцающей ткани лежал у её ног, и высокая, красивая и среброволосая женщина откладывала арфу, чтобы встать с камней и наклониться над Яварлой в приятно удивлённом приветствии. Она носила кожаную одежду лесников и не обладала возрастными морщинками, что приходили вместе с серебром волос.
— Здравствуй, госпожа. Я Шторм Среброрукая, котелок только что закипел, и скоро подоспеет горячее печенье с маслом. Будете чай?
И Яварла поняла, что зверски голодна.
Пока она пыталась улыбнуться и найти слова для ответа, склонившаяся над нею женщина слышала другие слова у себя в голове.
Шторм, это Яварла Сарбахо из Зентильской Твердыни. Она только что убила своего мужа—по хорошей причине. Дай ей хорошо поспать при помощи своих трав и заклинаний, и оставь её в таком состоянии на сегодня, и возможно на завтра.
У себя в голове Шторм улыбнулась.
Конечно, Эл. Если ты, разнообразия ради, решил что делать дальше, вместо того, чтобы бросаться вперёд и делать.
Справедливо, Штормистая. Справедливо.
И это действительно было так. Кроме того, печенье оказалось изумительным.
Пока что полуденная трапеза шла лучше, чем он ожидал. Глаза Фзула Чембрила ясно сказали Мэншуну, какую ярость до сих пор испытывает жрец Бейна из-за того, что Мэншун захватил власть, но гость первого лорда, очевидно, решил сохранять вежливость. Пока что, по крайней мере.
— Я никогда не собирался решать все вопросы и править Братством самостоятельно, —осторожно сказал Мэншун. — Я хочу, чтобы ты был — мне нужно, чтобы ты был — полноправным партнёром во всех моих решениях. Поэтому мы встретились не только ради того, чтобы объедаться этим превосходным сыром и ягодным желе — прошу, отведай ещё, пожалуйста — но и ради того, чтобы решить, как действовать дальше.
— Во всех вопросах правления крепостью и Зентаримом? — спокойно спросил Фзул. — Или только в твоей… прошу прощения, нашей… войне с путевыми повелителями?
— Разумеется, во всех, но давай оставим эти решения для будущих встреч, которые я готов проводить по твоему повелению, а не по моему, когда разберёмся с этим делом путевых лордов. Первый на нашем общем блюде — Сарбахо и его разгром наших людей в Вирмовой Гавани.
— Как я слышал, ты потерял больше дюжины волшебников, — сообщил Фзул сыру, который нарезал ломтиками. — Давай начнём с того, что ты доверишься мне достаточно, чтобы сообщить правду о всех твоих потерях. Сколько магов — и сколько воинов и шпионов можем мы к этому добавить?
— Десять и четыре волшебника. — тихо сказал Мэншун. — Пятеро опытных, остальные—амбициозные выскочки или стареющие маги-самоучки. Три или четыре шпиона — я по-прежнему жду доклада одного человека. Почти сорок воинов; общее число зависит от того, оправятся ли некоторые от ран. Люди Сарбахо использовали отравленные болты.