Совершенно никуда, ведь всюду вокруг него воплотилась Мистра в доспехах из зловещего синего света, пляшущих искр, ослеплявших глаза своим блеском.
Два больших глаза с длинными ресницами открылись позади Эльминстера и впились во тьму, и девть серебряных звёзд расцвели из искр. Две таких звезды сверкнули в глазах Мистры, а другие семь начали кружить вокруг их обмякшего, раздираемого болью Избранного.
Собирая всю брошенную в него магию… и медленно, заклинание за заклинанием, отправляя её туда, откуда она появилась.
Большие парящие глаза богини окинули взглядом вопящую армию Зентарима, оценивая их с чем-то напоминающем печаль, а затем поднялись, чтобы встретить ошарашенный и взбешённый взгляд Мэншуна.
Он посмотрел на Мистру, а Мистра посмотрела на него, и первый лорд Зентильской Твердыни начал кричать от ужаса.
Появились созерцатели, угрожающе поднимаясь над крышами с извивающимися глазными стеблями, заскользили вперёд со злыми намерениями — лишь затем, чтобы в мгновение ока расплавиться. В следующий миг все до последнего мерзокрылы растворились в воздухе, позволив вопящим всадникам упасть на землю.
Балкон, на котором стояли Мэншун и Фзул, отломился от фасада особняка, который он украшал, и рухнул на землю, медленно и беззвучно. Цепляясь за него, два самых могущественных человека в Зентариме голосили, как дети, хватаясь за камни.
Он остановился очень осторожно, совершенно без столкновения, но двух мужчин бросило на землю ничком. Они дрожали от страха. Фзул потерял сознание, а Мэншун закрыл лицо руками, осмелившись только подсматривать сквозь пальцы.
Он увидел, как Мистра обрушила свою силу воли и божественную власть на армию у подножия ступеней. Бейнгарды исчезли в костяном безмолвии, чёрные доспехи неожиданно пропали с волосатых и напуганных мужчин, а копья и мечи вырвало у них из рук.
Когда они дрогнули и побежали, со всех ног улепётывая вниз по улицам, стеная и топча друг друга от страха, богиня с рёвом превратилась в столб синего пламени.
Этот огромный язык огня поднялся с оглушительным рёвом, навис над Мечевыми Вратами, вознёсся в небо над Зентильской Твердыней и привлёк далёкие благоговейные взгляды—затем вспыхнул, ослепив многочисленных наблюдателей, и — исчез.
На балконах и крышах, в переулках и окнах, рухнули все без исключения жрецы и жрицы, одновременно лишившись чувств.
Воцарилась тишина. Мистра исчезла.
Оставляя Мэншуна рыдать и содрогаться, а усталого и моргающего Эльминстера—с отвращением глядеть на него.
Спотыкаясь от нескрываемой боли и оставляя за собой вонь горелой кожи, Эл медленно спустился по ступеням, через обломки, через раздавленные тела, через обронённое оружие и разлитую кровь, через улицу — туда, где съёжился первый лорд Зентильской Твердыни.
Горожане наблюдали, выглядывая из окон и переулков, из дверей и из телег на улицах, как Эльминстер подошёл к Мэншуну.
— На протяжении многих лет ты был обязан жизнью обещанию, — тихо сказал он предводителю Зентарима. — Сегодня ты почти выбросил эту жизнь. Попытайся немного поумнеть.
Мэншун на корточках развернулся и закрыл уши, повернувшись спиной к бородатому Избранному.
Который закатил глаза, отвёл запылённый сапог и наградил первого лорда крепким пинком по штанам, заставив его упасть на лицо.
Потом Эльминстер побрёл прочь, не оглядываясь.
Лицом в грязи, разъярённый Мэншун зарычал.
— Я клянусь, — прошептал он, зная, сколько взглядов сейчас устремлены на него, — Однажды я прикончу тебя, Эльминстер. И сделаю всё так, что ты умрёшь, прекрасно зная, кто тебя сразил.
Он оставался неподвижным, продолжая лежать, согнувшись. Несмотря на обещание, пока что он должен изображать самоуверенного тупицу, чтобы Мистра не уничтожила его, как представляющего особую опасность. Но в то же время продолжать работать, с бесконечным терпением, один заговор за другим, планы, переплетающиеся с планами, ведущие к окончательному триумфу.
О, сколько всего он сможет совершить без вмешательства Эльминстера!
Ха, а что он мог бы сделать с Эльминстером, если бы старого бородатого козла не защищала его богиня!
— Наступит день, Эльминстер из Долины Теней, — тихо пообещал Мэншун своей заклинательной палате, когда телепортировался под её сумрачную, пустынную защиту, — когда мне наконец представится шанс. День, когда ты не будешь укрыт плащом и доспехами божественной милости.
Он медленно повернулся на каблуке, чтобы оглядеть безмолвную тьму.