— Собаки! — воскликнул Хендерсон. — Они так же выли, когда…
— Наверх, быстро! — закричал доктор Дэйл. — Аллина Ролтон побывала здесь этой ночью и может вернуться!
Мы поспешили к двери, когда неожиданно вошел старший лакей — Смарт.
— Прибыл гость, сэр, — сказал он, обращаясь к Джеймсу Ролтону. — Господин Герритт Геисерт.
— Герритт Геисерт! — автоматически повторил доктор Дэйл.
Джеймс Ролтон расслабился.
— Герритт, — в свою очередь сказал он. — Должно быть, это он побеспокоил собак. Пусть войдет.
Доктор Дэйл прищурился. И мое сердце стало биться быстрее, пока мы ожидали, когда Смарт приведет гостя.
Когда тот вошел, Джеймс Ролтон приветствовал его дружеским рукопожатием.
— Вы сегодня припозднились, Герритт. Вы испугали нас.
— Испугал? — тихим голосом переспросил Герритт Геисерт. — Как я мог вас испугать?.. Мне очень жаль, если так вышло.
Герритт Геисерт, когда доктор Дэйл и я рассмотрели его вблизи, оказался высоким, тощим — кожа и кости, одетым в темные одежды. Прямые темные волосы и густые брови, бледное, словно восковое, лицо без единой морщинки — сложно было определить его возраст. Скорее всего ему было около тридцати. Но что-то в его взгляде и выражении лица говорило, что он может оказаться намного старше.
Чувствовалось, что он обладает огромным жизненным опытом, великолепно владеет собой и самоуверен. Об этом свидетельствовали высокий лоб, прямой, в меру длинный нос и резко очерченный подбородок. Слишком уж прямая линяя алых губ говорила о том, что этот человек может оказаться жесток. Его бледная кожа плотно обтягивала кости черепа. И чем дольше я смотрел на него, тем больше лет я мог бы ему дать.
— Очень жаль, если я испугал кого-то, — повторил он мягким, шелковистым голосом. — Я поздно вернулся домой из деревни, увидел, что у вас горит свет, и подумал, что мог бы…
— О, вы ни в чем не виноваты… Просто собаки взвыли, когда вы появились, — нервно пояснил Джеймс Ролтон. — Рад представить вам доктора Джона Дэйла из Нью-Йорка и господина Харлея Оуэна — его ассистента. Они приехали, чтобы помочь нам вылечить Оливию.
Герритт Геисерт кивнул, и при этом мне показалось, что на мгновение он встретился взглядом с Дэйлом и заметил удивленный взгляд доктора.
— Кстати, как там Оливия? — вежливо спросил поздний гость у Джеймса Ролтона, словно здоровье девушки его и в самом деле интересовало. — Надеюсь, ей не стало еще хуже?
Джеймс Ролтон замялся, словно решая, сколько можно рассказать гостю о том, что в эту ночь случилось на втором этаже.
— Не сказал бы… — неопределенно протянул он. — Однако должен заметить, это дело приняло странный поворот, и доктор Хендерсон решил, что целесообразно будет привлечь доктора Дэйла и господина Оуэна. — А потом хозяин дома повернулся к нам. — Думаю, мне стоит на секундочку подняться наверх, чтобы убедиться, что с моей дочерью все в порядке… После всего случившегося, я чувствую себя не в своей тарелке. Простите, Герритт, я на секундочку… Не станете возражать, доктор Дэйл?
— Конечно, нет, — ответил доктор Дэйл, согласно кивнув.
Ролтон вышел, и мы услышали, как заскрипели ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.
В библиотеке повисла напряженная тишина. Герритт Геисерт застыл возле очага, разглядывая докторов Дэйла, Хендерсона и меня. На лице его играла усмешка.
— Не думаю, чтобы вы волновались из-за того, что вам придется в одиночестве ночью бродить среди холмов, — неожиданно объявил доктор Дэйл, обращаясь к Геисерту.
— Я об этом вовсе и не думал, — улыбнулся Герритт Геисерт. — Хотя в чем-то вы правы. Особняк моих предков находится в отдалении, далеко от деревни.
— Я слышал и об этом, и о вас, — продолжал доктор Дэйл.
— И что же вы слышали обо мне? — улыбаясь, поинтересовался Геисерт. — Я всего лишь ленивый студент, ведущий жизнь отшельника.
— Я бы рассказал, — протянул доктор Дэйл. — Но часть того, что я слышал и читал, скорее всего, относится к другому Герритту Геисерту, а не к вам.
— Другой Герритт Геисерт? — повторил поздний гость. Его темные брови сошлись в единую линию. — Что вы имеете в виду?
— Я говорил о Герритте Геисерте, который жил почти две сотни лет назад и бежал из этих краев, так как его объявили колдуном самого дьявольского толка, — объяснил гостю доктор Дэйл. — Когда доктор Хендерсон назвал мне ваше имя, я сразу вспомнил одну историю.
Улыбка на лице Геисерта растаяла, как утренний туман, теперь лицо его выражало скорее неприязнь.