– Он ведь твой друг!
– Он был моим другом. А теперь хочет избавиться от меня. Ему нужен Беббанбург.
Бенедетта поежилась. День был теплый, но с закатом холодный ветер с моря застонал под высокими карнизами крыши.
– Что сказал тот скотт? А? Он будет защищать тебя?
Я хохотнул безрадостно:
– Им я не нужен. Их тоже интересует Беббанбург.
– Тогда тебя буду защищать я! – пылко заявила женщина. – Сегодня! Мы идем в часовню!
Я ничего не ответил. Если Бенедетта желает помолиться за меня, я пойду с ней, хотя и сомнительно, что ее молитвы перевесят амбиции королей. Если мои подозрения верны, Этельстан хочет заполучить Беббанбург, и Константин тоже, ведь королевству нужна сила. Король Альфред доказал, что мощная крепость – бург вроде Мамесестера или такая твердыня, как Беббанбург, – является самым действенным средством против захватчиков. Так что Беббанбургу суждено стать либо северным оплотом Этельстана, либо сторожем на южной границе Константина, и командовать ею будет не Утред, а человек, пользующийся полным доверием того из королей, который возьмет верх.
Но разве я не доказал, что достоин доверия? Я взрастил Этельстана, научил его сражаться, дал ему трон. Но я не христианин, не красавчик как Ингильмундр, и не льстец из числа тех, кто, по слухам, окружает теперь короля Уэссекса.
Переданное священником послание содержало приказ прибыть в Бургем на встречу с Этельстаном на праздник Зефирина, уж кем бы он там ни был. Мне полагалось привести с собой не более тридцати человек, захватив запас провизии для них на десять дней. Тридцать человек! Да проще было бы просто потребовать от меня бросить меч и открыть нараспашку Ворота Черепов!
Но я подчинился.
Я взял с собой всего тридцать своих воинов.
А еще попросил Эгила Скаллагримрсона составить мне компанию с семьюдесятью одним его норманном.
И вот так мы отправились в Бургем.
В ночь накануне отъезда в Бургем я побывал в беббанбургской часовне. Нечасто я ходил туда, и уж тем более с охотой, но Бенедетта попросила, и потому я повел ее в холодную ночь к маленькому храму, стоящему рядом с господским домом.
Я предполагал, что мне просто придется потерпеть, пока она помолится, но обнаружил, что Бенедетта обстоятельно подготовилась к визиту, потому как в часовне нас ждали широкое мелкое блюдо, кувшин с водой и фляжка. Алтарь освещали свечи, замерцавшие, когда порыв ветра ворвался в открытую дверь. Бенедетта закрыла ее, набросила капюшон плаща на темные волосы и опустилась на колени перед блюдом.
– У тебя есть враги, – с горечью произнесла она.
– У всякого мужчины есть враги, иначе он не мужчина.
– Я защищу тебя. На колени.
Я неохотно, но подчинился. Мне ли привыкать к женщинам и магии? Гизела бросала рунные палочки, чтобы предсказать будущее, моя дочь использовала заклятия, а давным-давно в одной пещере мне были ниспосланы сны. Колдуны есть и среди мужчин, конечно, и мы их боимся, но женская магия более тонкая.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Тише! – Она налила воду в мелкое блюдо. И продолжила негромко: – Il malocchio ti ha colpito.
Я не стал спрашивать о значении этих слов, так как понимал, что они обращены скорее к ней самой, чем ко мне. Бенедетта вытащила пробку из фляжки и очень осторожно влила в воду три маслянистые капли.
– Теперь жди, – велела она.
Капли растекались, поблескивая, образуя фигуры. Ветер стонал под крышей часовни, дверь поскрипывала. Волны бились о берег.
– Есть опасность, – сказала итальянка, глядя на масляный узор.
– Опасность всегда есть.
– Дракон и звезда, – произнесла она. – Они пришли с севера?
– Верно.
– Однако опасность грозит с юга. – В тоне звучало удивление. Она ниже склонилась над блюдом, и капюшон закрыл ее лицо.
Женщина снова замолчала, потом махнула мне:
– Подойди ближе.
Я подполз на коленях к ней.
– Нельзя мне поехать с тобой? – с мольбой спросила она.
– Если там опасно? Нет.
Бенедетта приняла ответ, хотя и осталась недовольна. Она и прежде упрашивала взять ее собой, но я строго-настрого запретил своим воинам брать женщин и не мог сделать исключение для себя.
– Не знаю, подействует ли это, – пробормотала итальянка.
– Это?
– Hai bisogno di farti fare l’affascinò. – Она поглядела на меня и нахмурилась. – Я должна защитить тебя при помощи… – Бенедетта запнулась, подбирая слово. – Чар?
– Заклинания?
– Вот только женщина, – тон ее по-прежнему был печальным, – способна сотворить его лишь три раза в жизни. Всего три!