Она гордо прошествовала мимо него к двери и остановилась пораженная: дверь по-прежнему была заперта. Широко открытыми от изумления глазами она посмотрела на Конара.
— Моя любовь, это же дом моего брата. Нам с тобой предоставили, естественно, смежные комнаты. Она со злостью дернула задвижку двери.
— Один момент, моя дорогая, — остановил ее Конар. Он подошел к ней.
— Что вам нужно, милорд?
— Ты дала мне слово, Мелисанда, что выполнишь! мои желания сегодня ночью.
— Я слишком плохо себя чувствую.
— Миледи, вы даже можете умереть, но сдержат! свое слово вы должны!
Она гордо вскинула голову, глаза ее сверкнули.
— Вы жестокое чудовище, вы ведете себя как…
— Викинг?
Она замолчала, с ненавистью глядя на него.
— А мне кажется, что я веду себя как муж — ни больше, ни меньше.
— Ваша кровь выдает вас! — язвительно прошипела она.
Конар громко рассмеялся, открыл дверь и, с поклоном пропуская ее вперед, произнес:
— Может быть, и так! И все же, миледи, я хочу посмотреть, как вы будете выполнять свое обещание!
Глава 12
Конар остановил Мелисанду у лестницы.
— Миледи, мы должны войти вместе.
С минуту она молчала, и было видно, что это стоит ей больших усилий. Но не прошли они и полпути, как Мелисанда остановилась, и ее бездонные фиалковые глаза смело встретили взгляд Конара.
— Вместе?! Потому что мы такая прекрасная пара? — заметила она с сарказмом, слегка поддразнивая его. — Как странно! Они поверят чему угодно, но только не тому, что мы чужие друг для друга.
— Некоторые из них знают, что нам недолго оставаться чужими, — улыбнулся он. — Мой брат давно уже беспокоится, не слыша по ночам наших стонов.
Она залилась краской и отвела глаза.
— Неужели это так обязательно — обсуждать все со своей семьей?!
— Но ведь именно ты сказала мне, что они считают нас чужими, — с усмешкой ответил он и, входя в зал, предупредил:
— Веди себя хорошо!
Здесь уже собрались все обитатели замка, ждали только их. Рианнон быстро поднялась со своего места и подошла к ним.
— Мелисанда, все мы надеемся, что ты чувствуешь себя лучше. Жар спал?
— Видно что-то напугало ее у ручья, — ответил за нее Конар ровным голосом. — Но теперь, мне кажется, Мелисанда уже в состоянии отобедать с нами.
Мелисанда, бросив на него быстрый благодарный взгляд, поздоровалась с Рианнон.
— Я так рада видеть всех вас, Рианнон…
Конар взял руку жены.
— Ты видишь, они тоже очень рады тебе, дорогая.
Он подвел Мелисанду к их месту за длинным столом. Садясь, она еле заметно улыбнулась Брайсу. Мысль о ее возможной близости с Брайсом разожгла в Конаре огонь горячей ревности. Они говорили о лошадях, о музыке, о чем-то еще спокойными, тихими голосами. Сначала Конар пытался вслушиваться в их разговор, но потом повернулся к своей соседке — Рианнон.
— Ты так спокойно все это воспринимаешь! — шепнула она, и ее глаза сверкнули из-под длинных ресниц. — Впрочем, в этом нет ничего удивительного — у тебя ведь каменное сердце, не так ли, милый?
В ответ он только поморщился, и она засмеялась при этом.
— Ты временами безумно напоминаешь мне Эрика и твоего отца тоже. Эй, очнись! Ну как ты не можешь понять, что твоя жена — прекрасна?
— Я никогда не говорил, что она уродлива, напротив, я восхищаюсь ее красотой и с нетерпением жду ночи.
— Нет, я не имела в виду чувства такого рода; и мертвец воскреснет, увидав такую красивую женщину. Нет, я имела в виду любовь. Ты ведь не любишь свою жену, Повелитель Волков?!
— Послушай, ты же прекрасно знаешь, что не в твоих силах оскорбить меня. — Он коснулся ее руки. — Дело в том, что я не могу сказать, что мне не нравится Мелисанда, просто она… — Он пожал плечами, подбирая! нужное слово, и после паузы добавил: — Она выводит меня из себя при первом же удобном случае. Все очень, просто: я для нее викинг — и не более.
Рианнон взяла со стола кубок и стала с наслаждением, ^ мелкими глотками пить вино.
— Ты должен понять, что значит жить в таком доме, как твой. С тех пор, как в семьсот девяносто девятом году разорили Линдесферл, мы теперь боимся жестокости Северянина. И очень трудно примириться с тем, что он, вероятно, станет твоим союзником.
Конар молча смотрел на нее, выжидая.
Она продолжала:
— Ты должен признать, что когда викинги нападают, они унижают своих врагов, разоряют огромные города, насилуют, грабят.
Неожиданно Эрик повернулся к Рианнон и встретил взгляд Конара.
— Она что, опять говорит обо мне? Но Конар только покачал головой.
— Нет, на этот раз — обо мне, — непринужденно ответил он.
Рианнон улыбнулась, и Эрик быстрым и нежным поцелуем коснулся ее губ. Конар вежливо отвернулся и взялся за их с Мелисандой кубок: по обычаю они должны пить из одного кубка. Его рука коснулась пальцев жены. Их глаза встретились, и он понял, что ее не занимал ни разговор с Брайсом, ни его разговор с Рианнон. Она смотрела на другой конец стола, где сидели старый Мергвин и Бренна.
Неожиданно она резко отдернула руку от кубка, словно железо обожгло ее.
— Пожалуйста, выпей сначала ты, — попросил Мелисанду Конар.
— Нет, милорд, ни в коем случае, — холодно ответила она. — Вы всегда первый.
— Выпей вина, Мелисанда, и я уверен, тебе станет гораздо лучше.
Со скорбным выражением лица она все же последовала его совету и сделала такой глубокий глоток, после которого поставила кубок на стол уже пустым.
— Пожалуй, чем больше вина, тем лучше для меня, — сказала она.
— Вполне, может быть. — Он как будто не заметил ее проделки. — Я прикажу служанке принести еще.
Немедленно появилась молодая девушка с длинной косой до пояса и вновь наполнила кубок до краев, немного вина даже вылилось на стол.
Мелисанда резко отвернулась. Конар хотел ей что-то сказать, но тут к нему обратился Брайс:
— Ты поживешь здесь, Конар?
— Да, но я не знаю точно, как долго. Ты же понимаешь: все зависит от ветра.
Брайс нахмурился. Конечно, многое зависит и от ветра. Однако если бы Конар захотел отправиться в плавание, то ничто на свете не помешало бы ему сделать это. Но он решил не обсуждать это с Конаром и заговорил о другом.
— Как хорошо, что ты приехал. Я уверен, что Мелисанда просто на седьмом небе от счастья. Ей было так одиноко здесь, — добавил он через некоторое время.
Тут Мелисанда довольно сурово взглянула на весельчака Брайса, и тот замолк.
— Это действительно безмерное счастье, — процедила она.
Конар улыбнулся и принялся за огромный кусок оленины в собственном соку.
Стол был роскошен: говядина, свинина, оленина, крольчатина, домашняя птица. Да, повар сегодня постарался на славу, несомненно!
«Вот как надо вести хозяйство, — подумал Конар! с внезапной злостью. — Мелисанде следовало бы кое-чему поучиться здесь».
И еще он подумал, что Мелисанде доставляют удовольствие только две вещи: надевать золоченую кольчугу да спорить с ним по любому поводу.
Мелисанда, почувствовав на себе его взгляд, обернулась и залилась краской. После чего, отведя глаза, она потянулась за кубком.
Но Конар остановил ее и отобрал наполненный вином сосуд.
— Я хотел бы, чтобы ты чувствовала себя здесь уютно, — тихо проговорил он, — и чтобы не потеряла разум и соображение раньше, чем выполнишь данное тобою обещание.
— Я никогда не смогу чувствовать себя уютно рядом с тобой, — зло ответила она.
— Тогда тебе придется научиться притворяться, — ответил он, с трудом подавляя поднимавшуюся в нем волну гнева.
Внезапно за столом затихли разговоры: в центр зала вышел юноша. Несмотря на то, что он начал читать по-саксонски, как и все здесь, выговор все же выдавал в нем ирландца.
Он представился как Вильямуш, сын Падрайна, менестрель[4] в доме Эрика Мак-Олафа. Сегодня он приветствует другого Мак-Олафа, конунга[5] Конара, который пришел к ним с моря.