— Вот дома сейчас тревожно, — сказал Эрик брату.
Мелисанда вздрогнула, ей показалось, что они говорят о ее доме, но она тут же сообразила, что речь идет Ирландии.
— Отец всегда сумеет защититься, — продолжал Эрик. — Город огромный, стены крепкие. Правда, после смерти деда Найал не очень-то хорошо справляется с малыми королями — все время раздоры и стычки. Но что важно, — решительно предупредил он Конара. — Отовсюду идут вести, что датчане готовят вторжение. Пора вспомнить о наших викингских обычаях! Если бы, скажем, здесь началась война, я созвал бы родичей со всего света, и мы бились бы вместе, плечом к плечу. Датчане не удовольствуются тем, что захвачено, они пойдут дальше и дальше. Их тысячи и тысячи, — так гласит молва, — и скоро они окажутся в самом сердце франкских владений.
— Но крепость неприступна, — возразил Конар. — Не хуже отцовского Дублина. Стены такие мощные, что, сидя за ними, нетрудно отбить и самую крупную армию.
— Крепость — пожалуй, — согласился Эрик. — Но главные бои развернутся в окрестностях. Подумай, брат, где только ни сражались викинги, взять хотя бы нас — Вестфолдов! — Он широко повел рукой. — От русских равнин до Средиземного моря. Даже в землях ислама. И если датчанам хватит отваги, они сумеют пробиться в глубь страны. Кто-нибудь должен дать им отпор.
— Меня тревожит, — сказал Конар, — что франкские бароны недооценивают противника. — Он задумчиво смотрел в огонь, как бы пытаясь заглянуть в прошлое. — Когда отец прибыл в Ирландию, он сразу же стал захватывать лошадей и использовать их в бою. Принято считать, что викинги — просто морские разбойники, что мы только и способны ударить с налету. Кто не видел своими глазами, тот и представить не может, как быстро мы всему обучаемся. К примеру, отец поселился в Ирландии, и теперь наши корабли несут на борту хорошо обученных боевых коней. Многие викинги, правда, и сейчас доверяют только морю да своим кораблям, но есть и такие, кто готов использовать завоеванное. Они станут драться верхом и будут обращать против своих врагов то, чему у них же научились.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — откроешь глаза своим союзникам.
— Еще бы. Потому-то я и одержал тогда победу над Джеральдом. Ему и в голову не могло прийти, что на помощь Мэнону появится целая армия, наполовину состоящая из викингов, явившихся из-за моря со своими собственными верховыми лошадьми!
— Мой тебе совет, брат, — остерегайся! У твоего врага длинные руки, и с годами его ненависть не остыла. Будь настороже и берегись получить удар в спину.
— Единственное, что нас может спасти, — прочный союз баронов. Король в Париже слаб, от захватчиков предпочитает откупаться. А цена все растет.
Эрик пожал плечами.
— Помни, Конар, мы здесь всегда готовы тебе помочь. Молю Бога, чтобы все у тебя наладилось: привезешь Мелисанду домой, там торжественно возобновят брачные обеты, и это даст тебе желанный перевес. Если граф Одо так считает, значит, так оно и есть. А такому союзнику, как граф Одо, цены нет.
— Я тоже так думаю, — согласился Конар.
Он продолжал говорить, Мелисанда слышала его глубокий, звучный, волнующий голос, но слов она больше не разбирала: лицо ее запылало, колени подогнулись. «Так вот в чем дело!» И ее охватил внезапный безудержный гнев.
Он виделся с графом Одо! И получил предупреждение — ему не сохранить своих владений, если остальные бароны не признают его брака законным.
Он попросту вынужден был приехать за ней! И не доброте своей он забирает ее на родину. Все, что ему было нужно, — чтобы она торжественно, при всех повторила свои обеты. Да, но теперь, когда их брак осуществился на деле, что она может возразить?
Но она не смирится, нет, не смирится! Стоит только ей захотеть — и она помешает его планам!
Она схватилась за резные деревянные перила и взлетела наверх, в свою комнату. Там она прислонилась к двери, с трудом переводя дыхание, сердце ее колотилось.
Так. Теперь она точно знает, чего он хочет.
Это меняло все, кроме одного. Она по-прежнему рвалась домой. Всем сердцем — домой!
Что ж! Она и едет домой. И не с пустыми руками. Наконец-то у нее есть то, о чем она мечтала, чего добивалась, что так хорошо служило ему, а теперь будет служить ей. То, что ей принадлежит по праву. Свое собственное.
Власть.
И будьте уверены, она ей воспользуется.
Глава 14
Вечером, успешно миновав пустующий холл, она поспешила в конюшню. Она хотела взять свою лошадь и отправиться к ручью, посидеть в лесной тишине, наблюдая за мирным бегом струящейся воды и поразмышлять над тем, что с ней происходит. Но грум, извинившись, объяснил, что это невозможно. «Однако Конар себе слишком много позволяет, — подумала Мелисанда, — пожалуй, он злоупотребляет своей властью, ограничивая мою свободу».
— Я пока что имею право ездить на своей лошади, — упрямо отрезала она. — Можешь доложить своему хозяину, что я не собираюсь отказываться от прогулок верхом из-за его прихотей.
Но не успел парень сделать и двух шагов, как появился Мергвин.
— Приведите лошадь для леди и пони для меня. Она поедет со мной.
Мелисанда подумала, что юноша будет против, но тот, взглянув на Мергвина, молча кивнул и поспешил за лошадьми. Она изумленно посмотрела на почтенного старца и слабо улыбнулась:
— Признайтесь, Мергвин, вы ведь знали, что он хочет отправить меня домой?
— Знал, — согласился друид. — Мне явилось знамение. Я бы мог вам, кстати, рассказать кое о чем, но боюсь, что вы неправильно истолкуете мои слова.
— Вполне может быть, — немного смущенно проговорила она. — Вы не знаете, где сейчас Грегори?
— Он вроде собирался вернуться к Альфреду в Вексхэм. Здесь на побережье ему стало жарковато.
Тут появился мальчик с лошадьми. Он почтительно помог Мелисанде сесть в седло, и она благодарно улыбнулась ему.
— Может быть, вы и мне поможете в этом, мой юный друг! — обратился к нему Мергвин, — ведь леди легка, как горная нимфа, а я стар, как холмы.
Мелисанда улыбнулась, наблюдая за дряхлым старцем, с трудом забирающимся на лошадь с помощью молодого человека.
Наконец он все же удобно устроился в седле и оглянулся на нее.
— Ну? Мы можем ехать?!
Она кивнула, и они тронулись медленной рысью, потом перешли в галоп.
До поля она летела, прижавшись к шее лошади, с восторгом слушая ветер, свистящий в ушах, но по полю, сквозь густо разросшуюся траву, лошадь снова пошла рысью. Когда же вдали показался гребень горы в пятнах; зелени, она замедлила шаг, и Мелисанда услышала прерывистое сопение за спиной.
— Это прогулка, а не состязание в скорости, — раздражение сквозило в голосе Мергвина.
Оглядываясь на окружавшую красоту, она ласково посмотрела в суровые глаза старика и извинилась, быстро и горячо:
— Простите меня, я забылась!
— Да, именно так. Вы думаете, что если вы столь быстры и проворны, то вам легко удастся убежать от такой развалины, как я?!
— Вы не справедливы ко мне. Зачем мне сейчас бежать, если я скоро поеду домой?
Он замолчал.
Мелисанда осторожно дотронулась до его сухой узловатой руки.
— Я скоро поеду домой, — повторила она твердо и решительно.
Минуту он внимательно глядел в ее глаза, словно пытался прочесть в них что-то, потом тяжело вздохнул:
— О леди, так вы все же уезжаете от нас — домой. Так, значит, это началось!
— Что началось?
— Колеса Судьбы завертелись.
— А-а, ты про датчан, — небрежно буркнула она. — Что ж, датчане нападали на нас много раз.
— И, тем не менее, вам грозит теперь не просто набег, а целое нашествие.
— Единственное, что мне грозит — это Конар! — резко ответила она. — И надо быть совсем слепым, чтобы этого не замечать.
— Я не слепой, — с негодованием возразил ей Мергвин.
Они выехали на тропинку, ведущую к ручью. Мелисанда соскочила с лошади и пошла пешком вниз. Дойдя до ручья, она остановилась и освежилась его ледяной водой.