Конар взглянул на Эйбла, Бриона и Зигфрида, которые охраняли пленных.
Он вспомнил, как Мелисанда просила его пощадить пленников. Если бы она знала, как ему самому все это неприятно, но война есть война. Она должна понять, что даже в плену воины Жоффрея — это воины Жоффрея, и они опасны. Он тяжело вздохнул.
— Разделите пленных. Датчан — в восточную башню, а этих разместите в том здании, среди полей. Проследите, чтобы все были надежно заперты. Нам еще не хватало хлопот с ними. Приставьте охрану, пока мы не решим, как с ними поступить.
— Некоторые ранены, — напомнил Брион.
— Пошлите женщин, чтобы осмотрели раны, и не сводите с них глаз.
Зигфрид пожал плечами. Отрубили бы им головы, и дело с концом.
— Пока мы оставим их в живых. Когда пленных уберут, мы все соберемся здесь на морском берегу. Сегодня праздничный день. Мы вновь вместе с моей дорогой супругой, и эти земли с сегодняшнего дня в наших надежных руках. Нам еще придется много за них сражаться, но сегодня — день праздника. Я желаю всем хорошо повеселиться.
Он поскакал обратно в замок через пролом в стене, отметив про себя на ходу, что эту дыру надо срочно заделать. Сегодня он успел вовремя. Конар чувствовал, что нуждается в морской прогулке, чтобы остудить свой гнев. Хотя каждое мгновение отлучки оказалось для него пыткой. Гнев вытиснился страстью, он не мог больше ни о чем думать. Злость на себя, что он так легко подпадает под ее обаяние, вскоре уступила место страху за нее.
И все же сегодняшняя ночь наступит. Ничто на свете его больше не остановит!
Она ждала его во дворе замка верхом на своем замечательном Герое. Конар подумал про себя, что старый Рагвальд был когда-то прав, когда сказал — мужчины последуют за ней.
— Пошли! — сказал он ей.
Мелисанда молча посмотрела на него. Он пришпорил Тора и послал его вперед. Она последовала за ним.
Они выехали на широкий пологий склон у берега! моря. Как он и приказал, народ уже был собран там. Его соратники по морским походам. Ее гвардия, поселяне, слуги, их жены, дети. Местный приор с женой и детьми. Все они были там. Разнородная толпа, говорящая на ирландском, норвежском и франкском языках.
Он взял Мелисанду за руку. Она попыталась незаметно выдернуть ее, но он держал крепко.
— Сегодня торжественный день. Мы с Мелисандой, наконец, вместе, как нам и было предназначено! — выкрикнул он. — Мы отбили сегодня натиск нашего общего врага. Впереди нас ждут еще большие битвы, так давайте объединимся. Сегодня победа за нами! Отпразднуем же ее!
Толпа разразилась радостными выкриками, хотя и не все понимали речь по-франкски, но тут вступила Мелисанда. Она повторяла речь Конара нежным мелодичным и в то же время звучным голосом.
«Да, она может управлять. Но не мной, милая! Только не мной! — пообещал он себе. — Сегодня ночью все будет по-другому».
Она уже смотрела на него.
— Улыбнись, мой дорогой. Подними ручку, галантно помаши ею в воздухе и улыбайся при этом.
У нее на лице действительно уже сияла лучезарная улыбка. «Ангельская!» — с усмешкой подумал он. Толпа приветствовала ее восторженными выкриками. Они обожали ее, они были без ума от нее. Ее густые черные волосы развевались по ветру. Трудно было вообразить себе более прекрасное лицо, чем у нее.
Мелисанда взглянула на него, не переставая улыбаться. Приветственно помахала в воздухе рукой. Не меняя любезного выражения лица и улыбки, она пробормотала, обращаясь только к нему: — Ты несносный бастард!
Он столь же любезно улыбнулся в ответ: — Ты мне льстишь, Мелисанда. Как жаль, что вы метки в словах, а не в бою. Вы уступаете во владении оружием всем — ирландцам, датчанам, норвежцам, но во владении языком вам действительно нет равных.
— О, это правда, — ответила она, не переставая улыбаться, — так что поберегись! Он рассмеялся.
— Я обожаю опасность.
— Ты обожаешь только командовать!
— Все правильно. Я победитель и буду управлять этой страной… вместе с тобой. Так что поцелуй меня, моя ненаглядная ведьмочка!
— Я скорее поцелую змею!
— А вот в это мне трудно поверить! — Они все еще оба продолжали улыбаться перед ликующей толпой. — Мелисанда, дорогая моя, мы должны поцеловаться на глазах у всех этих славных подданных!
— Поцеловаться? Я скорее выцарапаю тебе глаза.
— Но ты обещала мне, что я почувствую остроту твоего язычка!
Мелисанда в бешенстве подвинула своего коня вплотную и с улыбкой подставила губы для поцелуя.
— Чтоб ты заживо сгорел в аду! — пожелала она ему.
Конар наклонился и легко коснулся ее губами. Толпа разразилась новым взрывом восторга.
— Видишь, как ты всем угодила?
— Да, очень мило, — ответила она, глядя на него с обожанием. — Я тебя просто ненавижу.
— Будь аккуратней в выражениях, моя дорогая. Я уверен, что моя ночь с тобой будет более приятной, если у тебя будет кляп во рту.
— Но ты же в восторге от моего острого язычка.
— О, ты права, — мягко заверил он.
— Ты гнусный дьявол!
— Зато ты — самая милая ведьма на свете! По лицу ее пробежала тень, потом она вновь взглянула на него.
— Ну, так как же, милорд? Не будет ли в таком; случае более мудрым с вашей стороны, выполнив здесь то, что вам необходимо, оставить меня в покое?
— То, чего я хотел? Но, моя дорогая, жена, я ведь еще и не приступил ни к чему! Или ты забыла, что мы с тобой! женаты? Ты ведь знаешь, викинги — это страшные пираты и разбойники, они грабят и насилуют, и неужели ты считаешь, что они могут упустить свой законный шанс. Ах, взгляни! Вон приор! Помаши ему. Пусть все будут уверены в том, что мы с тобой счастливы быть вместе!
Она любезно помахала приору и язвительно пробормотала: — Лорд — Повелитель Волков! Да ты просто повелитель этих противных плавающих драконов, и ничего больше!
— Мой брат в Англии женился на родственнице Альфреда Великого. Мой дед со стороны матери был одним из самых знаменитых ирландских королей, — и хотя Конар произнес эти слова тихо, чувствовался закипающий в нем гнев.
— А, вот как! Так ты отказываешься признать, что ты морской пират и плаваешь на этих кораблях?
— Нет! — ответил он. — Пираты, миледи, кажется, так ты называешь моих норвежских родственников? Увы, но будь спокойна. Я не собираюсь отрицать, что я один из них. Они были великими открывателями…
— Великими захватчиками, великими разбойниками…
— Да, захватчиками, миледи! И я не отрицаю, что во мне их кровь!
— Ты не захватил ничего!
Улыбка его стала шире, когда он наклонился к ней и сказал:
— Нет, моя дорогая! Ты заблуждаешься. И скоро ты это поймешь. Клянусь тебе. — С этими словами он внезапно со страстью притянул ее к себе и впился губами в ее губы. Нет, это не был уже формальный поцелуй «на публику». Это был натиск, захват. Он насильно заставил ее разомкнуть губы, он требовал и настаивал, его охватил жар. Он стащил Мелисанду с коня и посадил ее перед собой на Тора. Она пыталась сопротивляться, но он лишь сильнее стиснул ее в объятиях.
Нет, он не позволит ей уйти.
Он наслаждался вкусом ее губ и вспоминал прошлое.
Ощущал, как дрожат от ярости ее колени, вздымается грудь, как учащается ее дыхание. Она пыталась сопротивляться, но он держал железной хваткой, прижав к себе и ни на секунду не отпуская ее губ. У него шумело в голове, кровь стучала в висках, и все это сливалось с безудержным ликующим воем толпы.
Ее руки разжались, губы разомкнулись сами по себе. Она уже не сопротивлялась ему. Он оторвался от нее на мгновение и сказал:
— Ты будешь со мной, моя дорогая, неважно, викинг я или нет!
Он победно взмахнул мечом, прощаясь с народом, и пришпорил Тора. Мелисанда вскрикнула от неожиданности, так как Тор внезапно привстал на дыбы и, развернувшись, галопом поскакал обратно в крепость.
Глава 3
— Что вы делаете?! — вскричала Мелисанда.
Ее волосы на скаку разметались, и со стороны могло показаться, что всадник и его спутница укрыты черным шелковистым плащом, трепещущим на ветру.