Он выдержал её взгляд.
— Я оборву твою жизнь прежде, чем он тебя коснётся. — Мартиса вздрогнула от столь откровенной констатации факта, и по какой-то необъяснимой причине Шилхаре захотелось смягчить свои слова: — Есть судьба хуже быстрой смерти.
— Полагаю, мне не позволено вежливо отклонить ваше предложение? — Она одарила его слабой улыбкой.
— Ты можешь отказаться, но тогда тебе придётся покинуть Нейт. — Этот выбор быстрее, чем любой жестокий урок, который он мог ей преподать, оценит её решимость. — Если мне нечего дать тебе на перевод, то я не нуждаюсь в твоих услугах и отсылаю обратно к епископу.
Мириады эмоций промелькнули в её глазах: страх, принятие, искра гнева и, самое главное, решимость.
— Когда мы выезжаем?
Она зауважал её ещё сильнее. Она смертельно напугана, но готова сопровождать его. Смелая женщина, и достаточно мудрая, чтобы признать свой страх. Это сохранит ей жизнь.
— Завтра.
— Так скоро?
— Я хочу заполучить эти страницы как можно скорее. На следующей неделе мне нужно продавать урожай на рынке. Прятки с пожирателем душ не входили в мои планы.
Он потушил три из четырёх зажжённых свечей на столе. Оставшийся свет создал слабый ореол вокруг него и Мартисы.
— Убери книги и бумаги. Разберёмся с ними по возвращению.
Выйдя в коридор, он передал ей свечу. Единственная точка света во мраке, пламя мерцало и плясало, придавая Мартисе облик призрака из-за широко распахнутых медных глаз.
— Отдохни, если сможешь, и соберись налегке. Захвати сменную одежду, не более. Жду тебя во внутреннем дворе за час до рассвета.
Она протянула ему свечу.
— Разве вам она не нужна?
Темнота скрыла его удивление.
— Я привык ходить тёмными путями, Мартиса. Тебе свет нужен больше, чем мне.
Она кивнула в знак благодарности и поднялась по лестнице. Он слышал, как скрипят половицы, пока она осторожно пробиралась в свои покои. Свеча действительно нужна ей больше, чем ему. Он мог осветить путь колдовским огнём, но даже этого не нужно. Он прожил в Нейте почти двадцать лет и мог пройти по его извилистым коридорам с завязанными глазами, ни разу не наступив на погнутую или сломанную доску.
Мучившая его в библиотеке сонливость прошла, как только он дошёл до своей спальни. Поднявшаяся высоко в небо яркая луна серебрила балкон и комнату. Звезда Скверны зависла поверх всего, заливая своим гибельным светом рощу и плоские равнины. Шилхара чувствовал близость бога, его хищный взгляд. Лучше не спать. Он мог только догадываться, какие ужасы поджидают его в некогда мирной дремоте.
— Тебе больше нечего делать, кроме как досаждать мне во сне и осквернять мою магию? — Он вспомнил слова Мартисы. – А как же накликать мор? Уничтожать деревни? Воскрешать мёртвых гончих?
Он подготовил хукка, хотя привычное время вечернего ритуала уже давно прошло, и попытался не обращать внимания на пустой смех, заполнивший его разум.
Осквернять? Я думал, ты оценишь небольшой вкус власти. Моё предложение безгранично, если примешь.
Шилхара сделал затяжку, наблюдая за тем, как след от дыма выплыл в окна призрачными завитками.
— Твой небольшой «вкус власти» лишил меня магии на целый день. Я не заинтересован в том, что не могу контролировать.
И снова смех бога заскрежетал в его черепе.
Мы очень похожи, колдун. Поклонись мне, и ты станешь могущественнее всех магов. Твой дар покажется детской палкой по сравнению с настоящим клинком, и ты будешь владеть им, обладая мощью бога.
Сладкий вкус табака матал обжёг глотку. Так заманчиво. Шилхара не мог сопротивляться уговорам Скверны. Его дар — благословение, единственное, что делало его полноценным, равным тем, кто в противном случае плевал бы на него на улицах. Проявившись во время, когда он задыхался и корчился в хватке своего палача, дар изменил его жизнь, позволил вырваться из кишащей мерзостями грязи и жестокости доков Восточного Прайма.
Конклав, уже настороженно относящийся к силе его дара и мастерству, с которым он развил свои навыки, пришёл бы в ужас, прими он предложение Скверны. Священство и сам маг прекрасно понимали, что Конклав станет первой жертвой приобретённой божественности Шилхары. Его глаза были закрыты. Сладостные образы знаменитого оплота, обращённого в руины, и священников, в частности епископа Ашера, заключённых в темницу, либо встретивших кончину на плахе, проигрались перед его мысленным взором.
Как ты не понимаешь? Один щелчок пальцев, и с моей помощью всё это воплотится в реальность. Всё равно, что прихлопнуть назойливого комара.
Голос Скверны ласкал и умасливал, и Шилхару убаюкало в его объятиях. Память о сне заменила фантазию о разрушении Конклава. Безлунное небо над чёрным океаном, мёртвые воды рассекает левиафан. Шилхара распахнул глаза, отчаянно желая удостовериться, что луна и её спутницы-звёзды по-прежнему царят в ночи. Роща спокойно спала. Живые и плодоносящие деревья служили заветами его воли дабы выжить и победить.
Его губы сжались в презрительную усмешку, когда божья звезда замерцала.
— Мягко стелишь… — Маг выдохнул завитки дыма в направлении звезды. — Как будто без тебя не хватает льстивых бездельников. Ты разглагольствуешь о мечах, царях, богатствах и неизмеримой власти. Но цена... — Он покачал головой. — Меня зовут магом-падальщиком. Поддавшись тебе, я превращусь в омерзительного клеща, вздувшегося на крови мира.
Кто же знал, что ты так благороден.
Шилхара рассмеялся, его смех был столь же неискренен, как и у бога.
— В чём благородство, стать марионеткой в руках лжебожества? — Смех внезапно прервался. — Я уничтожу тебя!
Скверна принялся глумиться.
Серьёзно? И кто станет жертвой? Выступишь в роли убийцы? Или мученика? И что ты будешь творить, Шилхара из Нейта, став нищим, всеми отвергнутым... и свободным?
Шилхара отложил хукка и закрыл ставни. Его покои погрузились во внезапный мрак, напоминая склеп.
— Ты задаёшь неправильный вопрос, — произнёс он в абсолютной темноте. — Лучше поинтересуйся, чего я не натворю?
Глава 10
Если она сумеет пережить это путешествие, то Мартиса намеревалась убить своего бывшего господина в момент, когда станет свободной.
Она прошествовала мимо Гарна, поджидавшего её во внутреннем дворе. До недавнего времени, всю свою неприязнь она хранила для Шилхары и его неортодоксальных методов обучения, но Повелитель воронов ещё ни разу её не обманул. Она знала с самого начала, что он беспощадный учитель, и ожидала худшего.
А вот Камбрия изначально слукавил. Он предупредил о переменчивом характере и остром языке Шилхары, его силе и репутации, но преуменьшил её роль в качестве шпиона. Приключения не входили в план.
Делай то, в чём тебе нет равных. Наблюдай, слушай и запоминай каждую деталь. Он выдаст себя. Ни один человек, даже Шилхара, не сможет скрывать свои секреты вечно.
— Ха! — хмыкнула она со злостью, игнорируя недоумённый взгляд Гарна. Пока Повелитель воронов прекрасно скрывал всё, что может обрушить молот правосудия Конклава на его голову. Никаких доказательств влияния на него Скверны, и ни малейшего интереса к небесному присутствию бога. Если только Конклав не запрещает сбор апельсинов и кражу книг, то тогда да, Шилхара — покойник. В противном случае, у неё ничего нет.
Ничего, кроме сосущего ощущения под ложечкой и жёлчного страха, поднимающегося в горле при мысли о прятках в цитадели лича. Риск приехать и жить в Нейте стоил возвращения души. Но встреча с личем? Камбрия и словом не обмолвился о бесстрашной целеустремлённости Шилхары и наличии у него в соседях пожирателя душ.