Его догадка попала в цель. Лёгкое беспокойство промелькнуло на её лице, прежде чем скрыться за маской равнодушия.
— Вы предпочтёте иное обращение?
— Нет. — Он подал знак Гарну. — Нет необходимости вести себя неподобающе.
Он распахнул дверь.
— Гарн проводит тебя в твои покои. Поужинаешь в опочивальне.
Какая жалость, если ему придётся убить её в порыве самообороны. Мир станет скучнее, лишившись такого потрясающего голоса. На лице девушки застыл многострадальный взгляд, словно она терпела его одной лишь силой воли. Шилхара нахмурился.
— Ложись сегодня спать пораньше. Мы встанем с восходом солнца. Ты начнёшь отрабатывать своё пропитание, а я познакомлю тебя с Каелем. Мне любопытно, что ты подумаешь о нашем втором домочадце. — Он проигнорировал неодобрительный взгляд Гарна. — Доброго вечера.
Он закрыл дверь и прошёл по затемнённым коридорам, ведущим вглубь поместья. Лестница — близнец той расколотой в западном крыле, что была выставлена на милость ветрам и солнцу — устремлялась ввысь, во тьму. Шилхара уверенно поднялся и махнул рукой. Колдовской огонь зажёг факелы, и по стенам до самых покоев побежали тени.
Дверь качнулась на скрипучих петлях. Гарн оставил окно на балкон открытым. Прохладный вечерний ветер кружил по комнате, уняв гнетущую жару дня. Кровать заправлена, кувшин на тумбочке полон, хукка готов для вечернего выкуривания. Шилхара жил скудно, но был благодарен за немого слугу. Этот человек стоил больше, чем весь Нейт.
Он скинул душную алую мантию, оставшись в простой белой рубахе и любимых тёмных брюках.
На рабочем столе лежали щипцы, которыми он помешивал тлеющие угли в жаровне у холодного очага. Крошечные искры взметнулись в воздух, когда он выбрал угольную щепку для хукка.
Вскоре ноздри наполнил пьянящий аромат табака и цитрусов. Тишину комнаты нарушило лишь ритмичное бульканье воды в чаше и шёпот ветра в кроне деревьев на улице. Дым клубился призрачными узорами вокруг головы, пока Шилхара потягивал трубку, глядя в окно.
Вид из его спальни разительно отличался от того, каким он приветствовал редкого посетителя Нейта. Апельсиновые деревья, отяжелевшие от спелых плодов, ровными рядами прорезали землю, простираясь до каменной ограды. Смертельные чары защищали рощу от незваных гостей. Не раз они с Гарном вытаскивали и хоронили незадачливого вора, который взобрался на стены и встретил свою погибель.
За рощей плоская равнина переходила в бесконечные сумерки, и по мере того, как темнело небо, звезда Скверни становилась всё ярче.
Голубоватый дым струился изо рта Шилхары, пока он наслаждался маталом и изучал горизонт. Хотя бог и не подошёл к южным границам, он ощущал его близость, невидимый взгляд, алчный и дикий.
Шилхара уловил какое-то движение в роще. Призрачная фигура скользила в темноте, исчезая и вновь появляясь. Она мчалась прямо к дому. Призрака сопровождал монотонный звук, похожий на рой саранчи. Шилхара отбросил трубку хукка и вышел на балкон. Волосы на затылке встали дыбом.
Белая собака, или то, что когда-то было собакой, подняла огромную морду и приковала Шилхару к месту своими светящимися жёлтыми глазами. Эта тварь с уродливым черепом и пастью, полной мечевидных клыков, затмевала ростом самую крупную ищейку магов. Скелет покрывали пёстрые лоскуты шерсти и шершавой кожи.
Шилхара утонул в этих пылающих глазах. И снова образы павших королевств и преклонившейся толпы заполонили его разум. В глубине души он испытывал невиданную эйфорию от вида цитадели Конклава, разрушенной до основания и сгинувшей в море. От криков священников, за которыми велась охота до их полного уничтожения. Он облизнул губы и почувствовал на языке привкус железа. Скверна вливал в него силу, предлагая дары, даже когда требовал его порабощения.
Бог не шептал в разуме, как раньше, а говорил сквозь пасть белого кошмара, удерживающего взгляд Шилхары.
—Выходи, аватар. Ты не узнаёшь меня, сын лжи?
Голос, глухой, как в пустой могиле, вознёсся над жужжанием насекомых и вывел Шилхару из оцепенения.
Он бросился прочь от парапета. Вбежав в комнату, налетел на прикроватную тумбочку. Кувшин с грохотом упал на пол, забрызгивая всё водой и осколками керамики. Схватив припрятанные в углу арбалет и болты, Шилхара поскользнулся в луже.
Ярость выжгла его дух, очистив от чар Скверни.
— Сегодня вечером Нейт кишит незваными гостями. — Он вложил болт в паз и направился к двери. — Но я всегда радушный хозяин.
Он чуть не сбил Гарна со ступеней, ведущих в большой зал. Гигант забалансировал на краю, сжимая в руке масляную лампу, пока Шилхара не оттолкнул его к стене и не протиснулся, выкрикивая приказы и перепрыгивая через две ступеньки за раз.
— Запри дверь девушки и оставайся в доме с Каелем.
Коридоры первого этажа были черны как в гробнице, но Шилхара ни на секунду не замедлился, подпитываемый гневом и лихорадочным желанием противостоять богу на своих условиях.
Он пинком распахнул заднюю дверь и увидел поджидавшего его мертвенно-бледного пса. Чудовище скользнуло к нему, воняя хуже, чем трупы, оставленные на солнце. Шилхара сглотнул желчь и прицелился в существо.
— Чего ты хочешь?
Раздражающий гул внезапно стих, и Скверна заговорил сквозь зубы собаки:
— Того же, что и ты, аватар. Почитания, уважения, власти…
— Тогда я тебе не нужен. Ты здесь бог, а не я.
Пёс склонил голову набок. Из гниющего уха потекла струя червей. Они извивались в скользкой куче у ног Шилхары. Он не думал, что тварь способна улыбаться, но, как оказалось, ошибся. Массивные челюсти вытянулись, обнажая изогнутые клыки, сверкающие серебром в угасающем свете.
— Ещё как нужен, Повелитель воронов. Тебе не интересно, почему я называю тебя аватаром? — Призрачный голос изменился, стал маслянистым и уговаривающим. — Я знаю твой разум, колдун, и твой дух. Твоя ненависть к священникам — к мужчинам, которые плюют в отродье шлюхи — жжёт точно пламя. Сдайся мне, и я удостоверюсь, что их уничтожат во имя тебя.
Шилхара нажал на курок. Болт с глухим стуком врезался псу в глаз, и животное рухнуло о землю. Пепельная кожа и мех растаяли, обнажив груду костей и гнилых червей. Даже они вскоре растворились вместе с выпущенной стрелой, оставив лишь клуб маслянистого дыма на клочке испорченной травы. Маг нетерпеливо отмахнулся от дыма и обратился к сгущающимся теням рощи:
— Я ненавижу многое и многих, но никто не стоит того, чтобы подчинять тебе свою волю. Тебе придётся предложить мне что-нибудь получше горстки мёртвых священников. — Он сплюнул смесь крови и слюны. — А до тех пор, держись подальше от моих мыслей и моей рощи.
Звезда ответила ему, зловеще пульсируя за россыпью сланцевых облаков. Он повернулся к дому. В дверях стоял Гарн, вглядываясь в темноту.
— Разве я не сказал оставаться внутри?
Слуга указал на ноги, которые не переступали порога. Шилхара усмехнулся, несмотря на события вечера и усиливающуюся мигрень.
— Ты жалкий слуга, Гарн. Ты когда-нибудь запомнишь своё место?
Гарн безразлично пожал плечами и открыл дверь своему хозяину. Шилхара оглянулся.
— Сомневаюсь, что это поможет, но сегодня я укреплю защиту на стенах. — Он указал на потолок. — Она пыталась выйти из комнаты?
Гарн покачал головой и прислонил щеку к руке. Шилхара закатил глаза.
— Отопри ей дверь, иначе она подумает, что мы сделали её пленницей.
Заверив, что остался здоров и невредим после столкновения со Скверной, Шилхара отправил Гарна спать. Бросив последний взгляд на рощу, он закрыл за собой дверь и вернулся в покои.
Гарн погасил угли в жаровне и унёс хукка. Беспорядок, который учинил Шилхара, выбегая из комнаты, был убран. На столе стоял графин со сладким вином.
Он положил арбалет и стрелы на место и налил щедрую порцию вина в кубок, осушив его в два глотка. Это не помогло заглушить головную боль, поэтому он налил себе ещё и подошёл к окну. Его владения выглядели обманчиво мирными. Лишь шорох спящих ворон шептал ему в ответ. Он вспомнил слова Скверни.