Её интересовали курманы. Полукочевой народ, большую часть года проводивший на высоких перевалах Драморинских гор, они спускались на равнины для торговли во время сезона сбора урожая, либо когда погода в горах становилась слишком суровой. Кухарка Ашера была изгнанной курманкой, хотя статус изгнанницы, казалось, никогда не беспокоил эту женщину. Она соблюдала традиции, которые приносили ей пользу, и отказалась от тех, которые сочла бессмысленными. Мартисе надо было сказать спасибо Бендевин за то, что научила основам курманджи.
Мартиса сложила и засунула в сумку свою самую тяжёлую тунику и юбки, а также шаль и шерстяные чулки, которые не надевала с прибытия в Нейте. Она жалела, что у неё нет более плотной защиты, и понадеялась, что Гарн уложит побольше одеял.
Странное молчание нарушило её сосредоточенность. Бесконечное карканье и крики ворон на апельсиновых деревьях стали в Нейте неотъемлемой частью жизни, так что Мартиса больше не замечала гомона. Теперь же уши резала тишина. Послеполуденное солнце лилось в открытое окно, и Мартиса прикрыла глаза рукой от яркого света. На первый взгляд роща выглядела так же, как и в любой другой день, — зелёная, плодородная, нежащаяся в тепле. Ещё один пристальный взгляд, и сердце Мартисы ушло в пятки.
Земля покраснела от крови. Алые реки стекали по стволам деревьев и собирались у их подножий. Извилистые ручьи лились по земле, рисуя жуткие узоры. Сливаясь вместе, они тянулись к дому. Казалось, в роще произошла резня.
— Крылья Берсена. — Мартиса выбежала из комнаты и чуть не сбила с ног Гарна по дороге на кухню. — Гарн, Шилхара в кладовой с курманами?
Она была уже в дверях и на полпути через двор, прежде чем он успел кивнуть. В кладовой царили сумрак и прохлада, пахло оранжевыми цветами и табачным дымом, что задержался на одежде.
Шилхара удивлённо поднял на неё взгляд. Мартиса неуклюже поклонилась.
— Мартиса? — Его тон был скорее встревоженным, чем раздражённым.
— Господин, — она почти задыхалась. — Роща. Вам лучше увидеть это своими глазами.
Она прижалась к дверному косяку, когда Шилхара прошёл мимо неё с мрачным лицом. Курманы удивлённо уставились друг на друга, а потом на спину Шилхары. Мартиса обратилась к ним на медленном курманджи, стараясь не смотреть ни одному в глаза.
— Если последуете за мной, я отведу вас туда, куда ушёл господин.
Они пошли за ней без вопросов. Шилхара и Гарн стояли рядом, глядя на рощу, из которой сочилась кровь. Курманы ахнули за спиной Мартисы и затараторили на курманджи. Шилхара повернулся, уперев руки в бока. Холодный огонь горел в его прищуренных глазах.
Он обратился к курманам сквозь стиснутые зубы:
— Я с нетерпением жду возможности узнать, чем Кардук может мне помочь изничтожить эту тварь.
Когда они вернулись в зал, Гарн сделал знак Шилхаре. Повелитель воронов захлопнул дверь.
— Я ничего не могу с этим поделать. Деревья не пострадали. Бог просто даёт знать о своём присутствии. Он спугнул птиц, что само по себе неплохо. К сожалению, запах привлечёт любого хищника на многие мили вокруг. Я наложу заклинание на рощу, дабы приглушить запах, но на сегодняшнюю ночь Каель останется в доме. Я не хочу, чтобы он грызся с падальщиками, которые взберутся на стены в поисках трупа. Запри скот в главном зале. Разберёмся с беспорядком позднее.
Он провёл курманов через кухню в кладовую и снова заговорил на гортанном горном наречии, обсуждая дополнительную сделку по продаже духов. Даже после того, как бог посеял хаос в роще, переговоры не прекратились.
Мартиса вернулась в свою комнату закончить сборы. Встревоженная видом и запахом из рощи она зажгла фонарь и захлопнула ставни, дабы не видеть кровоточащих деревьев. Затем вышла во двор и помогла Гарну погрузить на Комарика вещи в дорогу, включая новый арбалет. К тому времени, как Шилхара решил выезжать, всё было уже готово.
Мрак главного тракта окружил их, когда они двинулись по тропе к Нейту. Мартиса сочувствовала курманам. Как и ей, им стало неуютно под корявым пологом солнечных дубов. Они постоянно всматривались в лес, вглядываясь в притаившиеся змеевидные тени. Мартиса почти почувствовала слабую улыбку Шилхары, когда вместе с кочевниками одновременно выдохнула от облегчения в конце дороги.
Неподалеку свободно паслись два крепких пони с косматой шерстью. Мездар или Пейан — она все ещё не знала, кто есть кто, — свистнул, и пони потрусили по направлению к своим хозяевам. Рядом с Комариком они выглядели игрушечными, и Мартиса поразилась, как легко они несли взрослых мужчин по извилистым горным тропам.
Процессия двинулась к Драморинам, Мартиса ехала позади Шилхары на Комарике. Её устраивало молчать и слушать разговор мужчин. Она провела большую часть своей жизни в такой роли и многому научилась. Угрюмый и расстроенный загадочным посланием бога Шилхара оживился, пока болтал с курманами. Он был знаком с теми, о ком они говорили: кто кому приходился двоюродным братом, кто был отцом ребёнка, чей родитель умер от какой-то болезни, и кто женился на женщине из другого племени.
В сумерках компания разбила лагерь у подножия гор. Молодой курман исчез в кустах со стрелами и арбалетом. Мартиса помогла Шилхаре и старшему мужчине в лагере. Она собрала хворост в окрестностях и в какой-то момент наткнулась на Шилхару. Маг водил Комарика среди клочков нежной травы.
— А куда делся молодой?
Шилхара уставился на кустарник.
— Пейан? Ушёл на охоту. Если он вернётся с пустыми руками, я попробую раздобыть дичь, но что-то я подозреваю, сегодня мы наедимся до отвала.
Мартиса добавила ещё несколько веток в общую кучу хвороста и ахнула, когда Шилхара выхватил половину из её рук.
Она попыталась вырвать хворост обратно.
— Подожди! Разве курманы не считают, что сбор дров — женская доля?
Для лучшего баланса он забрал ещё два куска дерева.
— Мартиса, рожать детей — вот женская доля. Мы бы с Гарном каждую ночь сидели в темноте, если бы ждали, пока какая-нибудь случайная путница соберёт для нас хворост.
— Но…
— Ты действительно веришь, что эти двое будут спорить, как я обращаюсь со своей женщиной?
Его женщиной. Ей слишком нравилось, как это звучит.
— Я думала, мы должны следовать их обычаям.
— Так и есть. Но я буду счастлив указать им на их идиотизм, если они предпочтут подождать и отморозить себе яйца, пока ты соберёшь достаточно дров для приличного костра.
Шилхара прав, и он более знаком с этими людьми, чем она.
— Благодарю вас, господин.
— Мы здесь одни, Мартиса.
— Спасибо, Шилхара.
Шилхара одобрительно кивнул и жестом пригласил её следовать за ним. Вернувшись в лагерь, они обнаружили, что Пейан разделывает связку кроликов на ужин. Вскоре разожгли костёр, и насаженная на вертел дичь стала жариться над огнём. Мездар развёл небольшой костёр сбоку, дав ему низко прогореть, пока не остались одни угли. Он постелил на них небольшой металлический лист и раскатал лепёшки из зернистой кашицы, размещённой в миске.
Устроившись рядом с Шилхарой, Мартиса почувствовала, как у неё потекли слюнки. Хлеб энджита. Она много раз наблюдала, как Бендевин готовит энджиту на кухне Ашеров. Слуги нетерпеливо выстраивались в ряд с тарелками в руках, когда курманка пекла хлеб.
Шилхара наклонился ближе.
— Когда будешь пить чай, прикрой чашку рукой, чтобы остальные не видели, как ты пьёшь.
— Я не заметила, чтобы ты делал так в Нейте.
— Чашку прикрывают лишь женщины.
Ешь последней, пей незаметно, не раскрывай рта больше положенного. Как рабыня Мартиса была знакома с некоторыми из этих ограничений. Судя по всему, жизнь курманок не сильно отличалась от её участи.
Во многом их ужин напомнил ей застолье в Ашере. Ничего общего с роскошными пирами, которые Камбрия устраивала для своих собратьев-священников или приезжих сановников, но она занимала на званых вечерах такое же место. Мартиса держала рот на замке, слушала и запоминала. Она могла бы остаться незамеченной, как в Ашере, если бы Шилхара постоянно не теребил кончик её косы, пока разговаривал, ел и пил чай со своими спутниками. Она была благодарна, что мужчины не стали растягивать трапезу. От запаха жареного мяса и тёплого хлеба у Мартисы скрутило желудок, и она усилием воли заставала себя не наброситься на еду, когда только смогла поесть.