Женщины носили такие же жилеты, как и мужчины, но более яркие рубашки, а юбки драпировали множеством лазурных, шафрановых и алых цветов. Тёмные волосы были заплетены в замысловатые косы и украшены расписными бусами.
Все взгляды внезапно устремились на Мартису.
Непривычная к такому вниманию, она покраснела и неуклюже поклонилась. По крайней мере, она не заикнулась, приветствуя на курманджи:
— Да будет ясна луна над вашим челом. Для меня большая честь преломить с вами хлеб.
Её слова вызвали ещё более оживлённый гомон, вместе с несколькими восхищенными охами.
— Какой чудесный голос! Ты певица? — воскликнула девушка в толпе.
Шилхара побледнел. Мартиса постаралась не рассмеяться при виде его испуганного лица.
— Нет, простите. Я плохо пою.
В толпе раздались разочарованные возгласы, и Шилхара облегчённо выдохнул. Он усмехнулся, увидев, как Мартиса возмущённо нахмурилась.
Курманы проводили их в самое сердце деревни. Они возбужденно обсуждали долгожданный праздник за ужином и призывали Шилхару поделиться вестями с равнин. Внезапно присутствующих накрыла тишина, и толпа расступилась.
К ним приблизилась величественная фигура. Одетый точно так же, как и другие: в расшитый жилет и коричневые штаны, — мужчина выделялся среди остальных. Высокую шляпу, что добавляла высоты миниатюрному росту, украшал рубин размером с яйцо малиновки. Жизнь и солнце прорезали глубокие морщины на смуглом лице, наполовину покрытом белой бородой, доходившей до колен. Мартису поразило достоинство, спокойная сила и властность этого человека.
Шилхара встретил мужчину на полпути и низко поклонился, сложив руки, словно в молитве.
— Это большая честь для меня, сарсин.
Сарсин хмыкнул. В уголках тёмных глаз появились морщинки, а рот, почти скрытый бородой, изогнулся в улыбке.
— Рад, что ты приехал, курр. — Он взглянул на Мартису. — Ты привёл свою женщину?
— Да. Она хорошо служит мне и прекрасно согревает в холодную ночь.
Мартиса напряглась. Она делала больше, чем просто разливала чай и грела постель. А затем также быстро расслабилась. Бендевин иногда упоминала о том, как высоко ценят курманку, которая ухаживает за своим супругом и ублажает его в постели. Мартиса судила о своих достоинствах по учёности, но в глазах курманов Шилхара только что сделал ей самый высокий комплимент.
Мужчины пожали друг другу руки, и сарсин повёл Шилхару прочь от толпы. Маг крикнул Мартисе через плечо:
— Иди с женщинами. Они покажут тебе деревню и отведут в дом, в котором мы переночуем. Увидимся позже вечером.
Мартиса смотрела ему вслед, нервничая, но твёрдо решив произвести хорошее впечатление на его сородичей. Она стояла в кругу женщин и детей, которые задавали ей множество вопросов. Курманджи летел так быстро, что ей пришлось попросить повторить вопросы. Когда в разговоре наступило затишье, курманка с седыми волосами протиснулась вперёд.
— На сегодня достаточно. Они проделали долгий путь и хотят отдохнуть и искупаться.
Она посмотрела на Мартису, и та с энтузиазмом кивнула.
Жилище, к которому привела её женщина, было одним из самых больших каменных домов в деревне. Мартиса последовала за женщиной внутрь, и её сразу же обдало теплом. Дом представлял собой огромную комнату, освещённую пламенем, весело пляшущим в углублении в центре. Пол покрывали ковры, смягчая поступь. Вдоль стен выстроились кувшины и сундуки, а несколько овечьих шкур служили постелью. Дым от огня поднимался к потолку и исчезал в отверстии, через которое просачивался столб солнечного света. Мартиса переступила через множество подушек и прошла мимо связок чеснока и сушёного перца, свисавших со стропил.
Её спутница указала на огонь. Она заговорила на равнинном языке с акцентом, а не на курманджи:
— Тебе принесут чай и воду для ванны. Ты уже поела?
— Ещё нет.
Женщина прошлась по комнате, поправляя шкуры на кровати и проверяя содержимое некоторых кувшинов. Она вернулась к Мартисе и смерила её оценивающим взглядом.
— Я — Дерсима, четвёртая супруга Кардука. Мой брат был отцом Шилхары.
Мартиса скрыла своё удивление очередным поклоном.
— Я — Мартиса из дома Ашера. — Она сделала паузу. Кем ей представиться? Шилхара уже объявил её своей женщиной, но это скорее заявление, чем официальный титул. Она остановилась на чём-то подходящем для момента. — Я служу в Нейте.
Дерсима пронзила её проницательным взглядом и хотя была не выше Мартисы, ей всё же удалось посмотреть на неё сверху вниз. Мартиса сразу же узнала это выражение лица.
— Ты не такая, как я ожидала.
Сколько раз в жизни она слышала подобные слова?
— Иногда я умею удивлять.
Мрачные черты Дерсимы смягчились намёком на веселье.
— Подозреваю, его ты тоже удивила. — Она поправила подушку и направилась к двери. — Отдыхай. Шилхара вернётся позже. Мой муж захочет поговорить с ним, а Кардук может быть многословным.
— А Шилхара похож на отца?
Её вопрос застал Дерсиму врасплох. Она обернулась. Свет очага отразился в неподвижном взгляде.
— Да, но у Шилхары более старые глаза, у Терлана никогда таких не было. Он более жёсткий человек, более тёмный. Ты обнимаешь тень.
Она нагнулась и выскочила из низкого дверного проёма, прежде чем Мартиса успела задать ещё вопросы.
Она недолго оставалась одна. Три девицы постучали и вошли в дом, неся принадлежности для ванны, тарелку с едой, крепкий котелок с водой и чайник. Когда они уходили, Мартиса пробормотала слова благодарности. Оставшись одна в доме, она поставила чай и котелок на огонь и принялась за еду. Здесь не было курманов, чтобы отчитать её за то, что она принялась за трапезу до возвращения Шилхары.
Еда состояла из мелко порезанного барашка, чечевицы и перца. Мартиса использовала плоскую энджиту как ложку и выпила половину чайника, чтобы охладить острый огонь перца на языке. Потом проверила воду в котле, расплела косу и быстро разделась, дабы принять ванну. Свежий воздух с улицы пах снегом, но в доме было тепло, и Мартиса неспешно намылилась и смыла дорожную пыль с тела.
— Чтобы меня встречало такое зрелище каждый раз, когда я захожу в дом.
Она заметила Шилхару у входа, чёрные глаза сверкали от восхищения. Мартиса опустила руки, давая разглядеть себя во всей красе.
— Ребёнку борделя, я думаю, такое зрелище вполне обычно.
Он медленно приблизился к ней, его взгляд ласкал её с каждым шагом.
— Истинно. — Он вывел изящный узор на её обнажённой груди и животе. — Но ты не обычная женщина, даже если у тебя всего две груди.
Он вызвал у неё смех, хотя и согревал кровь своей близостью и прикосновениями.
— Ты поговорил с сарсином?
Мартиса ахнула и выгнулась дугой, когда он наклонился, взял её сосок в рот и принялся сосать. Она зарылась мокрыми руками в его волосы и застонала, не обращая внимания на то, что, скорее всего, намочила перед его туники.
Шилхара в последний раз поцеловал кончик соска, прежде чем отойти. Свет от костра подчёркивал цвет острых скул и блеск глаз.
— Пока да. Это было скорее официальное приветствие, чем разговор по делу. Сегодня вечером он снова захочет поговорить со мной. Кардук любит трепать языком.
Мартиса захихикала.
— В точности как сказала твоя тётя.
— Ты говорила с Дерсимой? Это женщина бросает вызов богу. Она четвёртая из шести жён и самая могущественная в доме Кардука. Управляет остальными.
Он говорил о тёте с любовью и большим уважением. Мартисе нравилось видеть эту его сторону — Шилхару, свободного от привычного презрения. Она бросила мокрую тряпку на край котла и потянулась за другой, чтобы вытереться. Шилхара отобрал у неё тряпку.
— Нет. Заканчивай принимать ванну.
— Но еда…
Чёрная бровь изогнулась дугой.
— Я поем, пока ты моешься.
Взгляд, которым он окинул её, обольщал, и Мартиса ответила на невысказанный вызов. В уединённом доме курманов не было ни слуг, ни господ. Ему было приятно просто наблюдать за ней, ей — что он так себя ведёт.