— Я пришёл по доброй воле. Священники Конклава хотят уничтожить нас на Феррин Тор.
Бог рассмеялся.
— Тогда мы сыграем в их партию. Они обманули меня тысячу лет назад. Но не в этот раз.
Шилхара смотрел, как вороны устраиваются на ночь в роще. Скверна замер, и он ощутил божью длань.
— Я вознагражу тебя, аватар. Мир у твоих ног, царства под твоими перстами, вечная жизнь за пределами воображения. — Ужасный холод обжёг вены. — Но сначала — наказание за неповиновение.
Руки Шилхары поднялись, словно натянутые струны. Магия, более могущественная, чем вся сила, которой он когда-либо обладал, заревела в теле. Из ладоней вырвался белый огонь, каскадами рассыпаясь по земле и проникая в деревья. Апельсиновая роща — доказательство его триумфа над целой жизнью лишений и невзгод, то дорогое, что он окружил величайшей заботой, взорвалась столбом пламени из обуглившихся деревьев и кричащих птиц. За защитной дверью измученная душа Шилхары закричала от муки.
Глава 22
— Я не собираюсь оплакивать мужчину, который ещё не умер.
Мартиса потёрла опухшие глаза. Несмотря на подобное заявление, всю ночь она попеременно то плакала, то расхаживала по комнате. Мартиса отчаянно нуждалась в озарении, решении, или даже в чуде, лишь бы вызволить Шилхару из ловушки, в которую он сознательно себя загнал. К тому времени, как первые рассветные лучи проникли в крошечное окошко её коморки на чердаке, она уже почти обезумела от отчаяния.
Участвующие в ритуале священники покинули Восточный Прайм ещё до рассвета. Камбрия вызвался добровольцем до оглашения списка избранных. Мартиса знала, что в порыве епископа нет ни благородства, ни смелости. Шанс узреть, как родной племянник и заклятый враг умрёт от рук Конклава, стоил риска столкнуться со Скверной.
Солнце поднималось всё выше, окрашивая черепичные крыши соседних домов огненными оттенками красно-оранжевого. Видимая из окна полоска моря отражала те же ярко-алые полосы на поверхности воды. Рассвет был любимым временем дня Мартисы, и при других обстоятельствах она бы остановилась полюбоваться красотой света. Но сегодня ей предстояло угнать лошадь, проделать долгий путь и спасти любимого мужчину.
Камбрия отклонил её просьбу присоединиться к сопровождению на Феррин Тор.
— Ты нужна мне здесь. Если потерпим неудачу, ты должна предстать перед корифеем на Конклаве. Он будет последней преградой против бога. Твоё пребывание в Нейте может ему помочь. — Он пристально посмотрел на неё, тонкие губы нахмурились от подозрительности. — Ты просишь потому, что тоскуешь по ублюдку-магу?
Этот ублюдок-маг только что добровольно принёс себя в жертву. Хотя Камбрия и решил принять участие в ритуале, Мартиса сомневалась, что он также готов принять смерть, как Шилхара, если бы столкнулся с подобными обстоятельствами.
— Нет, — ответила она, гордясь тем, что голос остался холодным и бесстрастным. — Всё дело в простом любопытстве.
Будь это в её силах, епископ никогда не прознает о её связи с Шилхарой или о том, что маг обнаружил её дар. Она обязана ему не меньше, чем самой себе. Его душа не обретёт покоя, если Камбрии удастся узурпировать власть в Конклаве с её помощью.
Мартиса поправила платье, надела туфли и сделала глубокий вдох для храбрости. Как только Камбрия обнаружит, что она не только открыто пренебрегла его приказом не покидать Восточный Прайм но и «позаимствовала» одну из ценных лошадей, её будет ждать жестокая порка. Но она склонится перед плетью и будет терпеть каждый удар, если сможет хоть как-то помочь Шилхаре.
В доме царила тишина из-за малого штата городских слуг, не привыкших к присутствию господина. Почти все слуги Ашеров последовали на Феррин Тор. Никто не заметит, если она ускользнёт и исчезнет на день или два.
Гораздо меньшее, чем поместье в Ашере, городской дом Камбрии был не менее роскошным. Мартиса бродила по идеально прибранным комнатам и залам с изысканным убранством. День и ночь по сравнению с ветхим убожеством Нейта, но будь у неё выбор, она бы предпочла преодолевать коварный путь из паутины и дыр в полу, чтобы добраться до уютной кухни Гарна.
Мартиса прошла через кухню по направлению к конюшне. Месившая тесто Бендевин окликнула её и нахмурилась. Высокая и худая, как грабли, кухарка обладала характерными чертами курманского народа. Чёрные волосы с проседью и такие же тёмные глаза оттеняли орлиный нос и высокие скулы.
— И что подняло тебя ни свет ни заря?
Мартиса промолчала.
— Меня ждут кое-какие дела. Уйду на весь день. Я тебе нужна?
Кухарка хотела было ответить, но её прервал стук в дверь, ведущую в сад за домом. На кухню заглянул белобрысый мальчик.
— Простите, мим. Я от Салдина. К вам посетитель.
У Бендевин расширились глаза. Она взглянула на Мартису, но та пожала плечами. Повариха последовала за мальчиком в сад, строго наказав Мартисе:
— Жди здесь. Я хочу знать, что ты задумала.
Бендевин осталась стоять на пороге, загораживая выход, ведущий в конюшню. Мартиса нетерпеливо постукивала пальцами по рабочему столу, поднимая в воздух маленькие облачка муки. Она испытывала искушение оттолкнуть женщину с дороги и убежать, но это лишь разозлит кухарку. Та сохранит её секреты и, возможно, даже протянет руку помощи.
Пальцы Мартисы начертали извилистые линии в россыпи муки. К собственному удивлению, она изобразила загадочный символ рядом с именем Бердихана из хеленесийских свитков.
— Что это значит, Шилхара? — прошептала она.
Поглощённая попытками разгадать загадку упрямого молчания мага, Мартиса не услышала шагов Бендевин, пока та не заговорила рядом с ней.
— Глупая девчонка. Пытаешься навлечь на себя беду? — Бендевин протянула руку через плечо Мартисы и быстро стёрла символ. — Я слышала, что в Повелителе воронов течёт курманская кровь, но мне хотелось верить, что он поделится иными знаниями о своём народе, а не дурным знаком.
При этих словах у Мартисы скрутило узлом желудок, а сердце бешено заколотилось. В душе зародилось зерно призрачной надежды.
— Ты знаешь этот символ?
Бенедевин пожала плечами:
— Я росла у курманов, конечно, я его знаю. — Она спешно начертила в воздухе охранный знак. — Узор из звёзд. Жители равнин не видят ночного неба так, как курманы. Для вас созвездие Локона — часть Быка и Змеи. Для нас оно стоит особняком. На курманджи мы называем его аль Зафира.
Мартиса судорожно втянула воздух. Её представление о звёздном небе сформировано учением Конклава, а Конклав не учит обычаям горных племён. Без Бендевин она никогда бы не увидела аль Зафиру.
Она повторила рисунок в муке.
— А что оно значит?
Бендевин пожала плечами.
— Ничего, кроме небольшой неудачи. Эти звёзды названы в честь супруги древнего сарсина. Её муж был магом, как священники. Зафира встретила печальный конец от его рук. Она была той, что мы называем бидэ цзиана.
— Дарительница жизни, — задыхаясь произнесла Мартиса.
Глаза Бендевин слегка расширились.
— Да. В старых легендах говорится, что сарсин пытался заполучить силу бога и использовал её для этого. Они оба погибли. В наши дни ни одна курманка не называет свою дочь Зафирой. — Бендевин нахмурилась и положила тяжёлую ладонь на плечо Мартисы. — Лучше присядь. Ты белее молока.
Мартиса стряхнула её руку. Горло сжалось от очередного приступа рыданий, но это были слёзы гнева и разочарования. Если бы она могла взобраться на крышу и закричать от ярости, то сделала бы это.
Признание Шилхары шёпотом звучало в голове.
Я тебя не люблю.
Её руки сжались в кулаки. Да будь он проклят! Он посмотрел ей в глаза своим холодным, сардоническим взглядом и с этими словами отвернулся от шанса выжить.
— Лжец! — рявкнула она и выскочила за дверь.
Крик: «Постой!» — остался без внимания. Мартиса бежала через сад к ближайшей конюшне. Она оступилась при виде слуги, ведущего знакомого мужчину по пыльной дороге к задним воротам.