Задыхаясь и дрожа от холода, она добралась до вершины и обессиленно прижалась к стоячему камню. Развернувшаяся перед ней сцена заставила её отползти за укрытие.
Камни, древние часовые, поднятые не человеческими руками исчезнувшей расы, окружали вершину Феррин Тора гранитной короной. Внутри их кольца дюжина священников Конклава противостояла чёрному торнадо в центре. Превратившись в бледные призраки с пустыми глазами, они покачивались в ревущем водовороте. Копья алого света вырывались из поднятых ладоней, привязывая их к земному воплощению Скверны. Среди них стоял Камбрия с широко раскрытыми глазами, остекленевшими от магии ритуала.
Мартиса прикрыла рот рукой и застонала. Тринадцать магов сражались со Скверной на этом высоком и древнем месте, двенадцать внутри круга, а один внутри самой бури. Шилхара находился в самом центре вихря. Она видела лишь проблески его сурового лица, скрытого облаками, измождённого и лишённого человечности из-за полного подчинения лжебогу. Он казался выше, чем раньше, сравнявшись ростом с Гарном, и его глаза стали такими же чёрными, как у рептилии, когда он напал на неё в Нейте. Ветер не сбивал Шилхару с ног, и он наблюдал за усилиями священников с ледяной триумфальной полуулыбкой. Повелитель воронов окончательно стал сосудом для Скверны.
Отчаяние и гнев, смешанные со страхом, ослабли настолько, что Мартиса покинула безопасный камень и пересекла периметр ритуала. Дар бурлил в её теле, враждебный, отчаянно стремящийся вступить в бой со злобной силой, заполняющей пространство внутри круга.
Мартиса медленно подошла к одному из священников, женщине, которую знала по годам, проведённым в Конклаве. Епископ даже не дёрнулась, когда она коснулась её руки. Горячие и острые молнии магии пронзили пальцы Мартисы. Её дар забурлил в ответ, забился против её воли. Она сдерживала его, проводя рукой по предплечью женщины, пока не достигла каскада алого света, льющегося из ладони.
Свет, связывающий священников с богом — путь к Шилхаре. С судорожным вздохом Мартиса взглянула на своего возлюбленного, пойманного в ловушку вихря, и коснулась алого потока.
Дар пробил барьер контроля, погрузив эфирные когти в магическую связь и забрал её душу с собой, мчась к пилястру из мерцающего обсидиана.
Изумрудный и перламутрово-жёлтый, серебристый и ржавый слились в безумном калейдоскопе. Мартиса задохнулась от порыва ветра, душа с мучительным толчком отделилась от тела, когда дар ударил по чёрному шпилю и разрушил стену мира.
Она с глухим стуком ударилась обо что-то мягкое. Ни по руке, ни по спине не пробежала дрожь боли. Мартиса перекатилась и вскочила на ноги. Холодная грязь растеклась по лицу и испортила одежду. Она стояла на пляже, не похожем ни на один из существующих в живом мире. Серый песок скользил по ногам. Лёгкий, как пепел, он пах погребальными кострами. Позади к бесконечной ночи, освещённой лишь двенадцатью красными звёздами, тянулись утёсы, высеченные из истерзанной скалы. Впереди простирался океан. Чёрные волны накатывали на безмолвный берег.
Это было мёртвое место, тюрьма исчезнувших воспоминаний и небытия, вечности, что тянулась без меры дня. Бездушная тишина пожирала саму себя, как змея заглатывает свой хвост. Мартиса оказалась в чреве бога, и где-то в этой омерзительной тюрьме её ждал Шилхара.
В безлунном небе ярко светило двенадцать точек света. Плоское море, накатывающее с исчезающего горизонта, внезапно раскололось на бурлящие волны. Мартиса успела заметить изогнутую фигуру и массивный спинной плавник выше шпиля храма, прежде чем он ушёл на глубину. Что-то плавало в мёртвых водах, титан, бьющийся в ярости. Волны вздымались выше стен замка. Пение древних заклинаний наполнило тяжёлый воздух, и в ответ раздался пронзительный смех.
Краем глаза Мартиса заметила выступ скалы, поднимающийся из воды недалеко от берега. В красном свете звёзд вырисовывалась фигура. Она сидела на камне и смотрела, как волны плещутся у ног.
— Шилхара!
Мартиса выкрикнула его имя и подпрыгнула, когда призрачное эхо отразилось от скал за спиной. У неё перехватило дыхание, когда вода внезапно вспенилась, оставив за собой след из белых пик, так как тварь в воде устремилась на поверхность.
Мартиса мчалась вдоль кромки берега параллельно водной тропе левиафана, пока не оказалась прямо перед скалистым выступом береговой бухты. Шилхара не смотрел на неё, только на далёкий горизонт.
— Шилхара! — крикнула она ещё раз, и он хотя бы бросил на неё скучающий взгляд. Мартиса отчаянно замахала руками. — Мой господин, плыви к берегу!
Этот Шилхара — душа человека, пока ещё несъеденная богом. Он смотрел на неё человеческими глазами, очами, полными твёрдой решимости и смирения с собственной смертью. Она одарила его до боли знакомой горькой улыбкой.
— Тебе недостаточно того, что ты сжёг мою рощу дотла, Скверна? Будешь мучить меня этой иллюзией? — Как и в случае с Мартисой, его голос отдавался эхом в узилище бога.
Он отвернулся от неё.
Мартиса на мгновение закрыла глаза, сердце заныло от сочувствия. Добровольного подчинения воли оказалось недостаточно. Бог наказал Повелителя воронов, уничтожив самое дорогое — деревья. Такая мелкая жестокость — признак низших существ, недостойных молитвы, а тем более — поклонения. Ненависть к Скверне поразила её.
Напуганная до глубины души вероятным исходом событий Мартиса всё равно была рада быть здесь с мужчиной, для которого её жизнь оказалась дороже собственной. Она любила его. За него стоило умереть.
— Господин! — позвала она. — Я не иллюзия.
Шилхара не обратил на неё внимания. Мартиса сжала руки в кулаки и недовольно зарычала.
«Будь проклят этот упрямый ублюдок, мне придётся плыть к нему».
Она сбросила туфли и убрала подол платья за пояс. Вода плескалась у ног — ни холодная, ни тёплая. Только ощущение маслянистой сырости, как будто прилив плескал на берег не воду, а кровь. Это море не пахло солнцем, солью или рыбой, и, вероятно, ни один корабль не бросал якорь в его водах. В этом океане не было ничего, кроме плавающего в глубине левиафана.
Сделав глубокий вдох, Мартиса вошла в воду, не сомневаясь, что попала в жидкий саркофаг.
Чёрные волны били в лицо. Она держала рот плотно закрытым, боясь случайно проглотить божественную сущность и навсегда запятнать душу.
Что-то огромное двигалось под ней, возбуждая подводное течение. Мартиса ощутила его присутствие — гигантское существо, наблюдавшее из чёрной бездны. Она поплыла сильнее. В этом неестественном мире она не устала от напряжения и вскоре добралась до выступа, на котором сидел Шилхара, небрежно обхватив колени руками.
— Шилхара, помоги мне подняться.
Она протянула руку. Он раздражённо взглянул на неё.
— Чего ты хочешь от меня, Скверна?
Мартиса хлопнула ладонью по скользкому камню.
— Хватит упрямиться, глупец! Я не бог и не иллюзия.
Она изо всех сил старалась уцепиться пальцами за камни, не сомневаясь, что уже сейчас чудовище с огромным плавником рвётся из глубин, и его огромная пасть, испещрённая рядами острых зубов, широко раскрыта.
— Да чтоб тебя, Шилхара. Я — Зафира.
Цепкий водоворот потянула её за ноги, когда Шилхара выдернул Мартису из безжизненного моря. Он пристально посмотрел на неё, и она увидела первую яркую эмоцию на его лице с тех пор, как попала в иную реальность.
Он отпустил её руку, словно обжёгшись от прикосновения.
— Как мне не повезло. Ты слишком рано обнаружила значение символа.
Не обращая внимания на промокшую одежду и холодный приём, Мартиса обхватила Шилхару руками и крепко прижала к себе. Подобно воде и берегу, он пах погребальным костром. Она увидела свои руки сквозь его спину и вздрогнула. В этом мире его душа приняла такую же физическую форму, как и её, но теперь она исчезала. Подобно священникам, он становился призраком, опустошённым богом, и держался за свою жизнь всё более слабеющей хваткой.