Оэлун прижала дочь покрепче. Ее любовь и ненависть связаны с детьми — любовь к тем, кого она произвела на свет, ненависть ко всем, кто угрожал им. Она не позволит, чтобы эта любовь и эта ненависть горели слабо, пока у нее есть жизнь.
Бортэ стояла одна в широкой степи под беззвездным черным небом. Призрачное крылатое существо, освещенное ярким огнем, которое оно несло, летело прямо на нее. Она закрыла лицо руками и смотрела сквозь пальцы на белого сокола. В левой лапе он держал огненный шар, а правой сжимал большую белую жемчужину.
Бортэ протянула к нему руки, больше ничего не боясь. Она восторженно смотрела на неистовый свет и тусклое сияние, которые птица несла в своих когтях. Сокол покружил над Бортэ и выпустил ношу. Бортэ подхватила сияющие предметы, а белая птица села ей на запястье.
— Я принесла тебе солнце и луну, — сказала птица.
Бортэ взглянула ей в глаза и увидела, что они испещрены зеленым и золотым. Шары вдруг вспыхнули ослепительно ярко.
Бортэ вскрикнула и проснулась. Душа ее вернулась к ней. Остался только свет очага и тень ее матери, склонившаяся над котелком.
— Что с тобой, Бортэ? — спросила мать.
— Сон видела, — ответила Бортэ и села на постели.
— Сегодня самая подходящая ночь, чтобы видеть сны, — донесся из глубины юрты басовитый голос отца. Он сидел на постели и натягивал сапог. — Одевайся, дитя, и расскажи мне о своем сне.
Бортэ выкарабкалась из постели, натянула сорочку и потянулась за штанами. Ее брат Анчар сидел на постели и зевал.
— Опять сны? — спросил мальчик.
— Этот был самый странный, — сказала Бортэ.
— То же самое ты говорила о последнем сне, когда дикая лошадь подскакала к тебе и позволила сесть верхом.
Бортэ нахмурилась. Анчару было восемь лет, на два года моложе нее, а дразнится ужасно. Она надела халат, который был ей по колено, подошла к отцу и села на войлок у его ног.
— Не дразни сестру, — сказал отец Анчару. — Сны о многом говорят. Духи посылают их, как предупреждения, или показывают нам, что может случиться. А теперь, дочка, расскажи нам свой сон.
— Я стояла одна в поле, — сказала Бортэ, — и увидела свет. Потом ко мне подлетел белый сокол с ярким пламенем в одной лапе и бледным в другой. Он бросил огни мне в руки, сел на мою руку и сказал, что это солнце и луна.
Отец погладил свою тощую седую бороденку.
— Ты уверена в этом?
Бортэ кивнула.
— И я видела глаза птицы, когда она говорила, — они были и карие, и зеленые, и золотые. Потом огни вспыхнули, и я проснулась. — Бортэ покачала головой. — Что бы это значило, папа?
— Точно не знаю, но это какое-то важное предзнаменование, потому что я видел похожий сон.
— Неужели, Дай? — сказала склонившаяся над очагом мать Бортэ. — Так не бывает, чтобы в семье двое видели одинаковый сон. Сколько раз я рассказывала тебе свои сны, а ты их видел уже позже меня?
— Но чтобы той же ночью? — сказал Дай, покачав головой. — И сон был самый необычный. Я и прежде видел во сне солнце и луну, но они оставались в небе.
— Так ты тоже видел сокола? — спросила Бортэ. — Держал ты солнце и луну в руках?
— Я припоминаю белую птицу, — сказал отец. — Может, это был сокол. Мне принесли что-то. Птица, наверно, принесла. Я думаю, ты видела это предзнаменование яснее меня, — сказал Дай, вытянув ноги.
Потом он обратился к жене:
— Шотан, где мой завтрак?
Круглолицая женщина взяла в руки чашку.
— Порой я удивляюсь, почему люди называют тебя Дай Мудрец. Тебе бы больше подошло имя Дай Похититель чужих снов. Это уже не в первый раз ты слышишь чей-нибудь сон и убеждаешь себя, что видел его тоже.
— Нет, Шотан, — сказал Дай, крутя кончик своего длинного уса. — Я верю Бортэ, мне такое же привиделось, только не так ясно. Я видел кусочек ее сна. Она объяснила мне то, чего я не досмотрел сам.
Черные глаза Шотан смотрели на него с любовью.
— Тебе бы шаманом быть, Дай.
— Я не имею достаточного призвания для этого, а у нашей дочери душа шаманки.
— Это хорошо, но ей когда-нибудь придется выйти замуж, а некоторые мужчины не любят, когда их жены колдуют или посылают свои души гулять без тела.
— А разве это плохое предзнаменование? — спросила Бортэ.
— Птица была белая, — ответил Дай, — а этот цвет предвещает хорошее.
— Молись, чтобы нам не дали солнце и луну, — сказала Шотан. — Если они будут в курене, то всюду под Небом будет тьма.
Она зачерпнула черпаком похлебку из котла; Бортэ встала и пошла к очагу, чтобы помочь.
Овцы блеяли, ягнята льнули к маткам. За куренем отары овец и коз щипали короткую траву в проталинах.