Табудай, татарский воин и муж Есуй
Тайчу, один из вождей джуркинов и родственник Тэмуджина
Таргутай Курултух, один из тайчиутских вождей и брат Тодгона
Та-та-тунг, писарь-уйгур и советник Инанчи Билгэ
Тоган, тайчиутский воин и муж Хадаган
Тогорил, хан кэрэитов; позже имел титул Ван-хана
Тодгон Гэртэ, один из тайчиутских вождей и брат Таргутая
Токтох Беки, один из мэркитских юждей
Тугай, мэркитка и жена Тэмуджина
Тулуй, четвертый сын Бортэ
Тулун Черби, сторонник Тэмуджина
Туракина, главная жена Угэдэя
Тэб-Тэнгри: см. Кокочу
Тэйчар. двоюродный брат Джамухи
Тэмугэ-отчигин, брат Тэмуджина
Тэмуджин, сын и наследник Есугэя; позже Чингисхан
Тэмулун, сестра Тэмуджина
Угэдэй, третий сын Бортэ
Хаадай Дармала, мэркитский вождь
Хадаган, дочь сулдусского вождя Сорхана-ширы
Хасар, брат Тэмуджина
Хачун, брат Тэмуджина
Ходжин, дочь Тэмуджина и Дохон
Хокахчин, служанка Оэлун
Хори Субечи, найманский генерал
Хорчи, вождь и шаман бааринов
Хубилай, сын Тулуя
Хубилдар, вождь мангудов
Худу, сын мэркитского вождя Токтоха Беки
Хулагу, сын Тулуя
Хулан, дочь мэркитского вождя Дайра Усуна
Хитуха Беки, вождь и шаман ойратов
Хухен Гоа, жена Джахи Гамбу и мать Сорхатани и Ибахи
Хичар, сын Некуна-тайджи и первый двоюродный брат Тэмуджина
Хучу, мэркит, первый приемный сын Оэлун
Чан-чинь, даосский монах и мудрец
Чарха, хонхотат, сторонник Есугэя и отец Мунлика
Чагадай, второй сын Бортэ
Чаха, тангутская принцесса и жена Тэмуджина
Чахурхан, сторонник Тэмуджина
Черэн (Ихэ Черэн), татарский вождь и отец Есуй и Есуген
Чечек, девушка-хонхиратка
Чилагун, сын сулдусского вождя Сорхана-ширы и брат Хадаган
Чилгер Бук, мэркитский воин и младший брат Чиледу
Чиледу (Ихэ Чиледу), мэркитский воин и первый муж Оэлун
Чимбай, сын сулдусского вождя Сорхана-ширы и брат Хадаган
Чинкай, сторонник Темуджина
Чиркудай, тайчиут, позже получивший от Тэмуджина имя Джэбэ
Чохос-хаан, хоролайский вождь и муж Тэмулун
Шиги Хутух, татарин, третий приемный сын Оэлун
Шикуо, дочь китайского императора Чжанцзун
Шотан, жена Дая Сэчена и мать Бортэ
Оэлун сказала: «Он скачет во весь дух, спасая свою жизнь. Я зову его, но он не может услышать меня».
На северном берегу реки Онон листья ив и берез трепетали на жаре. Оэлун сжимала вожжи, понукая лошадь, тащившую кибитку. Колеса приминали зеленую, испещренную яркими полевыми цветами траву, которая вскоре выгорит и побуреет. Весна и раннее лето — это не более чем короткая передышка между лютыми зимними ветрами и палящей жарой середины лета.
Халат и кожаные штаны Оэлун лежали рядом, под берестяным, украшенным перьями коробом головного убора, который она надевала на своей свадьбе. Она была в одной короткой шерстяной сорочке; другую одежду она скинула еще утром. Ее дом был с ней, в глубине крытой двухколесной деревянной кибитки — решетки и войлочные полсти для юрты, которую она поставит в стане мужа, сундуки с горшками, одеждой, очагом, украшениями и кошмы для постели.
Ихэ Чиледу ехал на коне рядом. Спину он держал прямо — плечо оттягивал колчан со стрелами. Лук его был в лакированном саадаке, висевшем на поясе. Он был в длинных кожаных штанах, и его короткие ноги крепко сжимали бока гнедого коня.
В четырнадцать лет Оэлун знала, что ей пора замуж, и все-таки свадьба грянула как летняя гроза. Месяц назад Чиледу появился у олхонутов, чтобы подыскать жену, и увидел Оэлун у юрты ее матери. К вечеру он уже договаривался с ее отцом о подарках, которые даст за нее. Еще до нового полнолуния она стала женой Чиледу.
Чиледу обернулся к ней, и от улыбки складки вокруг его маленьких черных глаз стали резче. Смуглая кожа оттеняла белизну его зубов, лицо было широким и плоским. У восемнадцатилетнего парня усы еще только пробивались на верхней губе. Из-под широких полей шапки свисали кольца височных косичек.
— Ты бы оделась, — сказал он с выговором, характерным для мэркитов.
— Слишком жарко.
Чиледу нахмурился. Она бы оделась, если бы он настоял. Но молодой человек вдруг рассмеялся.
— А ты красивая, Оэлун.
Она вспыхнула от удовольствия, вспомнив все те слова, которые обычно говорил он, восхваляя ее золотисто-карие глаза, плоский носик, толстые косы и смуглую кожу. В первую ночь, которую они провели вместе, она все закрывала глаза и не могла отделаться от мысли, что ее покрывают, как отцовский жеребец покрывал кобыл. Торопливые движения Чиледу, когда он вошел в нее, вызывали боль. Он стонал, вздрагивал, быстро кончил и уснул рядом. Следующей ночью было то же самое. Она ждала большего.