– Покажи свою рану, – просигналил Логан Горголу и норби с удовольствием продемонстрировал свое плечо. На месте рваной раны от стрелы осталась только небольшая красная отметина. Горгол уже действовал этой рукой вполне свободно, и, похоже, не испытывал боли.
– А ты сам-то как себя чувствуешь? – спросил Логан у Сторма.
Землянин потянулся. Пока Логан не заставил его двигаться, он как-то не осознавал, что, собственно, в нем изменилось. И только сейчас он понял, что исчезла выматывающая усталость, которая свалила его на самом пороге этого нового Эдема. Действительно, уже долгие-долгие годы не просыпался он с таким сладким чувством отдохнувшего тела, с таким радостным настроением. Сейчас он, как Сурра, готов был закопаться в хвою и мурлыкать от удовольствия.
– Вот видишь? – заметил Логан, вовсе не ожидая от него вразумительного ответа. – Есть здесь что-то особенное. Оно залечило наши раны, сняло усталость, дало нам бодрость и радость жизни. Может, это не просто ботанический сад, а какая-то лечебница.
– А дверей вы не нашли?
– Нашли, и даже целых три штуки, – ответил Логан. – Две такие же решетки, через какую пришли мы. Ну а третья, мне кажется, более перспективна.
– Почему?
– Да потому, что она замурована. А во всех легендах о Запечатанных Пещерах такие двери ведут наружу.
Сторм подумал, что стоит, пожалуй, встать и самому поглядеть на эту дверь. Но ленивая истома, какой он не чувствовал уже долгие годы, не давала ему подняться. Куда, в самом деле, торопиться? Здесь, под сосной, так уютно. Прямо перед глазами резвится Рейн со своим маленьким табуном. Горгол и Логан рядом, здоровые и довольные, и ничто никого не подгоняет. Ну что еще надо человеку для счастья? Им повезло, они попали в маленький рай, так зачем же покидать его?
Горгол сел, отряхивая с себя налипшие сосновые иглы. Он оглянулся вокруг холодным оценивающим взглядом и тоненькая иголочка тревоги царапнула нервы Сторма. Норби передавал знаки медленно, с длинными паузами, чтобы подчеркнуть важность сказанного:
– Это ловушка… большая ловушка.
14
– Какая еще ловушка? – равнодушно переспросил Логан.
Но Сторм уже очнулся от своего благодушия. Слишком много он повидал на своем веку ловушек – и совсем простеньких, и удивительно замысловатых, – чтобы пропустить такое предупреждение мимо ушей.
– Почему ты решил, что это ловушка? – знаками спросил он Горгола.
– Тебе здесь нравится… все хорошо, – пальцы Горгола двигались медленнее обычного. Видно было, как трудно ему подобрать знаки, чтобы передать отвлеченное понятие. – Тебе хорошо, не хочется уходить… удерживает.
Сторм резко сел.
– А разве ты не хотел бы задержаться здесь? – спросил он.
Горгол пристально посмотрел на него и сделал широкий обнимающий жест.
– Красиво! – Он ткнул пальцем в остатки фруктов, – Вкусно! – и с улыбкой глубоко вдохнул воздух, – Приятно! – И вдруг, сразу сделав серьезное лицо, показал: – но это все не мое! Не мое, – повторил он, ткнув пальцем в слежавшуюся старую хвою. – Это место не для Горгола, оно его не держит! – и, с трудом подбирая знаки, пояснил: – Это ловушка для тебя – твое место держит тебя.
«Это очень похоже на правду, – мелькнуло в голове у Сторма, пока он прислушивался к своей возрастающей тревоге. – И в самом деле, что может быть лучшей приманкой, чем живой кусочек родного, навсегда потерянного мира?» Если это место и не задумывалось как ловушка, для него оно вполне могло сыграть эту роль. Он заставил себя подняться на ноги и, не оглядываясь, отошел от сосны.
– Где эта ваша замурованная дверь? – резко спросил он, стараясь не бросить лишнего взгляда на такую притягательную свежую зелень.
– Ты считаешь, что Горгол прав? – лениво произнес Логан.
– Не знаю, – коротко ответил Сторм, уходя от дальнейших объяснений. – Но я чувствую, что чем дольше мы здесь пробудем, тем труднее нам будет уйти. Может, создатели этого места и не хотели ничего плохого, но для нас это может превратиться в западню.
Он шлепнул ладонью Рейна, заставляя его сойти с травы на черную дорожку, разделяющую участки.
– Сурра! – позвал он так повелительно, как позволял себе всего раз или два за все время их совместной службы. Голос его эхом прокатился по всем садам, всполошив птичек и разноцветных насекомых. Прозвучал и затих, и снова все успокоилось.
Ведя в поводу Рейна, землянин спустился на черную дорожку. Чем раньше покинет он этот осколок земного мира, тем лучше. Теперь сама красота этого места вызвала у него мучительное чувство. И он постарался, как привык делать это уже давно, повернуть его против своих врагов. Так значит, хиксы радовались, что навсегда покончили с Землей? Нет, они разрушили только планету, а пока живы земляне, до тех пор жива и Земля!
Он нарочно углубился в лабиринт черных дорожек, чтобы, даже захотев вернуться, не сразу найти дорогу под мягкую хвойную сень. Еще дважды звал он барханную кошку. Хинг топал за ним по пятам, время от времени останавливаясь понюхать или покопать что-то интересное, но тут же догонял Сторма. Лошади послушно шли за Рейном. Так они и двигались гуськом по дорожке между цветущими участками. Пару раз Сторм замечал знакомые растения, отмечая про себя, что они с очень отдаленных миров.