Сурра повернула голову навстречу ветру, и ноздри ее расширились. Баку нервно расправлял и тут же складывал крылья. Сам Сторм стоял, пытаясь охватить всю окружающую картину, и принюхивался не хуже Сурры. Этот ветер притягивал его мягко и настойчиво, а он и не пытался сопротивляться.
Стада фравнов кочевали на огромных пространствах, и люди, в других мирах привыкшие к механическому транспорту, здесь быстро убедились, что для пастухов он не годится. Прежде всего, машины требовали запасных частей и горючего, а все это приходилось ввозить с других миров. И люди здесь очень быстро забросили эти ржавеющие, ни к чему не пригодные железяки и вернулись к забытому воплощению красоты и грации — к лошади. Лошади, когда-то завезенные сюда ради эксперимента, великолепно прижились на равнинах Арцора. Через три человеческих поколения они достаточно расплодились и теперь без них не обходились ни колонисты, ни туземцы.
А в Дине не расставались с лошадью со времен, уходящих во тьму вечности. Любовь к лошади была в крови у всех навахо. Вот и теперь запах лошади волновал Сторма не меньше, чем раньше, когда его трехлетним ребенком первый раз посадили на спину спокойной кобылы и он получил свой первый урок верховой езды.
Он быстро отыскал загон, в котором кружились верховые лошади, так не похожие на маленьких выносливых пони его родной пустыни. Эти были крупными, странной масти — черные или красные пятна, разбросанные по серой или белой шкуре — и c угольно-черными гривами и хвостами. Были еще одноцветные — черные, но с белыми гривой и хвостом. Они очень сильно отличались от тех животных, на которых ему приходилось ездить в прошлом.
Баку, которому надоело сидеть на плече землянина, расправил крылья и поднялся на ветку дерева — резкое черное пятно среди желтой листвы. Сурра и сурикаты устроились у толстого ствола и сидели там, спокойно оглядываясь. Сторм пошел вокруг загона.
— Правда, хорошая компания? — Мужчина, стоящий у забора, сдвинул на затылок соломенную шляпу и дружески, открыто улыбнулся землянину. — Привез их с Гардола пять дней назад. Они теперь отдохнули, и завтра мы тронемся в дорогу. Я слышал объявление об аукционе.
— Аукцион?
Сторм не столько прислушивался к его словам, сколько любовался на жеребца, кружившегося в загоне. Легкая танцующая поступь, откровенная радость в движениях сильного молодого тела, струящийся чуть на отлете хвост, просто зачаровали его. Лошадь была необыкновенно светлой серой масти, с небольшим, величиной с монету, рыжим крапом и ярко-рыжими хвостом и гривой.
Землянин, увлеченный лошадью, даже не замечал, как пристально разглядывает его колонист. Зеленая форма Сторма была в этой части Галактики совершенно незнакома. Командос вообще было очень немного и до Арцора они не добирались ни разу. Конечно, кое о чем могла сказать его эмблема — оскаленная львиная морда. Но он знал, что в таможне и на нее не обратили особого внимания.
— Это чужеземные породы, незнакомец. — Снова заговорил колонист. — Мы завозим довольно много лошадей с других планет, где когда-то для эксперимента выпускали земных. Эти несколько крупнее чистокровных земных, но сейчас это ценится. Вот и этот табун я повезу в Иравади-Гроссинг на большую ярмарку.
— Иравади-Гроссинг? Это, кажется, в Низинах?
— Вы попали в точку, незнакомец. Хотите присоединиться к какому-нибудь отряду, или предпочитаете сразу получить положенную вам землю?
— Лучше бы присоединиться к отряду, я думаю. А какие у меня шансы получить работу объездчика?
— Вы, должно быть, один из ветеранов, прилетевших с этим кораблем? Правда, непохоже, что вы с дальних миров… А верхом вам ездить доводилось?
— Я землянин…
Ответ Сторма был встречен молчанием. Слышно было только, как визжали и дрались в загоне лошади. Сторм по-прежнему не сводил глаз с яркого крапчатого жеребца.
— Верхом я ездить умею. Мой народ не одну сотню лет выращивал лошадей. И еще я — Учитель зверей.
— Вот ка-ак? — протянул собеседник. — Ну что ж, положим, ты, парень, можешь ездить верхом. И сумеешь ужиться с моим отрядом. Меня зовут Пат Ларкин. Это мой табун. Предлагаю обычное жалование и еще — рабочую лошадь, когда прибудем на место.
Сторм решительно полез через ограду загона, в нем проснулось мальчишеское нетерпенье. Ларкин схватил его за руку.
— Эй, парень, не слишком ли ты торопишься? Сторм рассмеялся.
— Разве? Но должен же я доказать, что стою вашего жалования.
И он завертелся, высматривая жеребца, которого, правду сказать, сразу наметил для себя.
2
Подтянувшись, Сторм резко распахнул ворота загона, и молодые лошади тотчас сгрудились у прохода. Рыжие и серые кобылы выскакивали на волю, им хотелось хоть немного побыть на свободе.
Так быстро, что Ларкин и моргнуть не успел, землянин спрыгнул на землю рядом с растерявшейся лошадью. Он запустил пальцы в рыжую гриву и, слегка пригнув голову лошади, обнял ее. Во взволнованном дыхании жеребца он ощутил нарастающую злость и легко сдержал его, когда тот попытался встать на дыбы.