Я заявил, что ни под каким предлогом не желаю знать этого певца, а он, в свою очередь, боялся, что телесное уродство, вызванное ожирением, может затмить в моих глазах его талант тенора.
Однажды, находясь в Карлсруэ, я получил предложение от немецкого аристократа, который собирался вступить в брак с русской княгиней. Чтобы порадовать невесту, он намеревался устроить сольный концерт четырех лучших голосов Германского союза. Концерт должен был состояться в Мюнхене, на родине аристократа, на большом балу в честь предстоящего бракосочетания. Мой друг Дионисий также оказался в числе тех четырех. Женские голоса представляли одна знаменитая берлинская контральто и молодая сопрано, недавно имевшая громкий успех в придворном театре Дрездена. Девушку-сопрано звали Марианна Гарр. Для сопровождения был нанят секстет, и, поскольку мы были лучшими из лучших, нам не требовались репетиции.
Придворный театр Карлсруэ предоставил мне отпуск при условии, что я вернусь до следующей постановки «Лоэнгрина», которую предполагалось осуществить тремя днями позже. Таким образом, времени у меня хватало лишь на сольный концерт, и я не успевал навестить тетю Констанцию и зайти в консерваторию, где когда-то учился. Я встретился с Дионисием за городской стеной, у Нейхойзерских ворот, и вместе мы отправились в имение аристократа, расположенное в нескольких километрах от Мюнхена. Ближе к вечеру мы стояли перед огромным дворцом в ренессансном стиле, с высокими окнами и роскошными гардинами. От дворца разбегались во все стороны дорожки, влекущие путников в тенистую прохладу аллей. Повсюду из земли вырастали башенки любых размеров и форм, били фонтаны, росли цветы, наполняя воздух благоуханием. Казалось, владения хозяина простираются далеко за горизонт.
Горящие факелы, водяные лилии в прудах, букеты цветов — все говорило о том, что нам выпала честь стать участниками одного из самых эффектных торжеств в истории Баварии.
Мы были одеты в лучшие концертные костюмы, и я с трепетом ждал начала представления. Дионисий же не проникся торжественностью момента, ему не терпелось побыстрее закончить концерт и соблазнить какую-нибудь женщину, которая смогла бы разделить с ним эту ночь. Мой друг нисколько не изменился.
Нас провели в комнату за кулисами, где мы ожидали выхода к гостям. Все были в сборе, не хватало лишь сопрано. Немецкий аристократ и русская княгиня, жених и невеста, вошли за кулисы, чтобы поприветствовать нас.
Наш гостеприимный хозяин недавно разменял четвертый десяток. В волосах серебрилась седина, придавая лицу несколько суровое выражение, но глаза выдавали его природную мягкость и радушие. А княгиня… О, отец, видели бы вы княгиню! Краше женщины я еще не встречал. Зеленые глаза, тонкий нос, совершенный рот, улыбка, от которой голова шла кругом… Ее звали Анна.
Я наблюдал за Дионисием, когда он склонился в почтительном реверансе перед княгиней Анной. Впервые в жизни он был смущен, красота русской княгини сразила его. Она также взглянула на Дионисия, и в этот момент что-то вспыхнуло между ними. Каждый раз, когда княгиня переводила взгляд на моего друга, ее глаза блестели, и глаза Дионисия отвечали ей тем же блеском. Мой волшебный слух уловил звуки страсти, которая овладела ими.
Нам сообщили, что экипаж сопрано задержался в пути, и после вежливой беседы и беглого просмотра репертуара аристократ и княгиня Анна снова пожали нам руки и пожелали удачи. Потом они направились в главный салон, где их ждали гости.
Я взглянул на Дионисия. На его лице разлилась мертвенная бледность. Впервые в жизни в его юном сердце зажглось пламя любви. Но не ему одному суждено было в эту ночь испытать на себе любовные чары: через несколько минут нас предупредили, что Марианна Гарр наконец прибыла, и мое сердце забилось сильней от предчувствия, что эта встреча не пройдет для меня бесследно.
Внезапно распахнулась дверь, и появилась высокая стройная девушка в накидке с капюшоном. Капюшон спадал на глаза, так что я не смог разглядеть ее лица. Но зато я услышал звучание ее души. Мне хватило двух секунд, чтобы понять, что передо мной моя Изольда! Да, отец, это была она…