«Все это мне не нужно, – проворчал Карколо. – Особенно драконовы яйца, из которых вылупляются ящерицы. А детьми Счастливая долина и так кишит. Привези мне дюжину здоровых Джаггеров – и уедешь с сотней отборных детей».
Дэй Альвонсо скорбно покачал головой и, прихрамывая, побрел прочь. Карколо пригнулся, опираясь локтями на ограду, и уставился на драконовы загоны.
Солнце опускалось за скалы горы Деспуар – вечерело. Наступило самое приятное время аэрлитского дня, когда ветры успокаивались и наступала просторная бархатная тишина. Слепящее сияние Скины смягчилось и стало дымчато-желтым с бронзовым ореолом; облака, предвещавшие вечернюю грозу, собирались, воспаряли, ныряли, перемещались, завихрялись, подсвеченные непрерывно меняющимися золотистыми, оранжево-коричневыми, золотисто-коричневыми и пыльно-фиолетовыми сполохами.
Скина зашла; золотистые и оранжевые тона стали дубово-коричневыми и багровыми; тучи пронзились молниями, черной завесой обрушился ливень. В загонах люди двигались теперь с особой осторожностью, ибо во время грозы драконы становились непредсказуемыми – то бдительными, то отупевшими, то раздражительными. Дождь кончился, наступила ночь – по долинам дул тихий прохладный ветерок. Темное небо украсилось сияющими россыпями звезд скопления. Одна, особенно яркая, мерцала то красными, то зелеными, то белыми, то снова красными и зелеными отблесками.
Эрвис Карколо задумчиво изучал эту звезду. Одна мысль следовала за другой, и через некоторое время размышления побудили его к действию, которое, казалось, могло распутать весь клубок неопределенностей и неудовлетворенностей, преследовавших его всю жизнь. Рот Карколо подернулся язвительной гримасой. Приходилось притворяться любезным с этим хлыщом, Джоазом Банбеком – но притворство было необходимо. Значит, так тому и быть!
Поэтому на следующее утро, вскоре после того, как менестрельша Фейда обнаружила святошу в кабинете Джоаза, в долине Банбеков появился посыльный, приглашавший Джоаза подняться на Предел Банбеков, чтобы посовещаться с Эрвисом Карколо.
IV
Эрвис Карколо ждал на Пределе Банбеков в компании главного повелителя драконов Баста Гиввена и двух молодых вожатых. За ними выстроились их оседланные драконы: четыре блестящих Паука со скрещенными брахами и ногами, расставленными точно под одинаковыми углами. Это были твари новейшей породы, выведенной Эрвисом, и он ими чрезвычайно гордился. Колючки, окаймлявшие их рогатые морды, были украшены застежками со вставками неограненной киновари, а грудь каждого Паука защищал круглый щит-мишень, покрытый черной эмалью, с торчащим посередине шипом. На людях были традиционные черные кожаные бриджи и короткие красновато-коричневые плащи, а также черные кожаные шлемы с длинными наушниками, чуть отогнутыми назад и спускавшимися на плечи.
Четыре человека ждали – терпеливо или беспокойно, в зависимости от темперамента, разглядывая ухоженную долину Банбеков по всей ее длине и ширине. На юг простирались поля, где произрастали различные съедобные культуры – вика, бельгард, пекарский мох, роща локватов. Прямо напротив, перед входом в ущелье Клайбурна, все еще можно было заметить воронку, оставшуюся после взрыва звездолета протопластов. На севере виднелись другие поля, а за ними – драконовы лагеря, с их питомниками из черного кирпича, загоном для молодняка и тренировочным полем. Еще дальше начиналась Толчея Банбеков – дикий пустынный участок, где когда-то, в незапамятные времена, обвалился утес, в связи с чем образовался хаотический лабиринт скальных обломков, напоминавший Поднебесную Толчею под горой Гефрон, но меньшего масштаба.
Один из молодых вожатых довольно-таки бестактно отметил очевидно процветающее состояние долины Банбеков – то есть, по сути дела, уничижительно отозвался о Счастливой долине. Эрвис Карколо расслышал его замечание, мрачно задумался на пару секунд, а затем смерил наглеца высокомерным взглядом.
«Здесь устроили плотину, – не унимался вожатый. – А мы теряем половину воды, она просачивается в низины».
«Верно, – согласился другой. – Причем каменная облицовка – удачная идея. На понимаю, почему мы не могли бы сделать что-нибудь в том же роде».
Карколо начал было говорить, но передумал. Тихо прорычав нечто невразумительное, он отвернулся. Баст Гиввен подал знак вожатым; те поспешно замолчали.