Возможность к этому предоставилась скоро: в октябре 1583 года Осман-паша повел турецкие войска из Ширвана обратно в Кефе, и Мурад III приказал ему арестовать Мехмеда Герая и доставить в Стамбул. Путь паши через Кавказ был очень труден,[727] но к зиме турки добрались до Крыма, и Кефе наводнился османскими войсками. Осман-паша до поры скрывал свое поручение, султан усыпил бдительность хана примирительным тоном писем, и Мехмед Герай беспрепятственно пропустил османское войско на полуостров.[728]
Но затем Мехмед Герай все же заподозрил неладное и пригласил пашу для беседы в Эски-Кырым.[729] Отказ Османа явиться на встречу окончательно уверил Мехмеда в недобрых замыслах турок.
Что ж, если паша надеется с помощью нескольких тысяч янычар справиться с ханом, обладающим несметным войском, — то пусть попытается: Мехмед Герай принимает бой. Хан подошел к Кефе и встал у города с 40-тысячной армией.[730]
Турецкие пушки целились со стен Кефинской крепости в крымскую степь, где огромным полукругом раскинулся ханский лагерь. Крымцы и ногайцы не решались подойти близко к укреплениям — а турки не рисковали выходить за городские ворота. Шли недели, а молчаливое противостояние все продолжалось, лишь изредка прерываясь мелкими стычками.
Алпа Герая одолевали горячие мысли. Он решил, что настал удобный момент не только свести старые счеты с братом, но и пробиться к трону. Калга тайно покинул ханский лагерь и пробрался в крепость к Осман-паше. Вероятно, он убедил пашу, что ханские войска немедленно сложат оружие, если только он, Алп Герай, будет провозглашен ханом взамен Мехмеда. Осман-паша объявил крымцам, что их правителем отныне является Алп Герай, а мятежный Семиз низложен.[731] Мехмед Герай лишь усмехнулся в ответ: «Я падишах, господин хутбе и монеты — кто может смещать и назначать меня?!».[732] И действительно: кем был паша, чтобы распоряжаться престолом Великого Улуса?
Вопреки ожиданиям Алпа Герая, беи не сдвинулись с места.[733] Они остались с ханом, готовясь защищать не столько Мехмеда, сколько свое исконное право самостоятельно избирать правителя: делиться этой привилегией беи были согласны только с падишахом, но никак не с турецкими офицерами.
Будучи уверен в своей правоте, хан даже обратился к высшей судебной власти — муфтию Кефе, который был вправе давать заключения по всем вопросам государственной жизни в свете религиозного законодательства. Крымский правитель не сомневался, что суд шариата подтвердит его правоту и признает действия Осман-паши незаконными. Однако муфтий сделал свой вывод не в пользу Мехмеда Герая.[734]
Осман-паша ожидал, когда утихнут весенние шторма и в Кефе сможет прийти султанский флот с подмогой — и вот наконец, в мае 1584 года к Кефе причалили турецкие галеры с отрядами янычар.[735] С борта одной из них в крымские горизонты всматривался ханский брат Ислям Герай, уже много лет не видавший родины. В его багаже лежало почетное ханское одеяние и падишахский указ, провозглашавший его ханом вместо низложенного Мехмеда Герая.
Вряд ли Мехмеда Герая слишком обеспокоило прибытие турецкого подкрепления. Новоприбывших янычар можно было, как и Осман-пашу, запереть с суши в Кефинской крепости и не дать им ступить и шагу вглубь Крыма. Однако исход затянувшегося противостояния был решен не в битвах и не в сражениях.
Как только беи узнали, что в порту высадился новый правитель, они во главе с Али-беем Шириной перешли на его сторону.[736] (На этот раз все было законно: нового хана назначил сам падишах, и муфтий одобрил его решение). Верным Мехмеду Гераю остался лишь род Мансуров.
Присягнув Исляму II Гераю, беи обернули оружие против своего бывшего правителя — а заодно и против окружавших его мансурских мирз, уже давно раздражавших крымскую аристократию своею приверженностью хану и его сыну.
Несмотря на свою многочисленность, ногайцы не могли устоять против всего бейского ополчения, подкрепленного мощной группировкой османов. Хану оставалось лишь бежать вместе с Мансурами — бежать в Ногайскую Орду, где можно было собрать новые силы для сопротивления. Мансурский бей Эсени с братом Арсланаем, ханские сыновья Саадет, Мурад и Сафа помчались прочь от Кефе, а Алп, Селямет и Мубарек бросились в погоню за ними. Дорога была каждая минута, и беглецы на своих быстроногих конях сумели оставить преследователей далеко позади. К несчастью, этого не удалось сделать Мехмеду Семизу. Его повозка мчалась так быстро, как только могла; сверженный хан пронесся сквозь крымские степи и уже миновал Ор-Капы — но тут его настиг Алп Герай. Алп не стал препровождать брата под стражу, как того требовал султан, а приказал задушить его на месте.[737]
727
Ибрахим Печеви Эфенди,
Н. А. Смирнов,
729
M. Kazimirski,
Н. М. Карамзин,
730
В. Д. Смирнов,
Н. М. Карамзин,
731
M. Kazimirski, Prec
A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay,
732
В. Д. Смирнов,
«Хутбе» — молитва во время мусульманского богослужения, в которой упоминается имя правителя государства. Правом быть упомянутым в хутбе (так же, как и правом выпускать монету с собственным именем) обладали только суверенные монархи. Наличие этих двух привилегий свидетельствовало о суверенном статусе правителя и независимости его государства. Несмотря на свою подчиненность османскому престолу, крымские ханы сохраняли обе эти привилегии на протяжении всей истории существования ханства (в отличие от правителей всех зависимых от Османской империи государств). После 1584 г. Ислям II Герай ввел в хутбе также и упоминание об османском падишахе, которое с тех пор предшествовало упоминанию о крымском хане (В. Д. Смирнов,
733
VI. Kazimirski,
В. Д. Смирнов,
734
C. M. Kortepeter,
Судебная система в Крыму строилась на религиозной основе и в сути своей была независима от хана; иерархия местных судебных чинов (низших — «кади», и высших — «кади-аскеров») подчинялась муфтию, который, в свою очередь, подчинялся исключительно халифу, то есть, османскому султану. Муфтий выносил заключения по вопросам соответствия решений и действий властей нормам шариата.
735
A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay,
736
Халим Гирай султан,
M. Kazimirski,
В. Д. Смирнов,
737
Халим Гирай султан,
M. Kazimirski,
В. Д. Смирнов,