Ногайцы кочевали где-то далеко за Волгой, и собрать их вместе было делом небыстрым, а хаджи-тарханский хан оказался союзником только на словах: благосклонно приняв кузена, он не оказал ему никакой действенной помощи. У Шейх-Ахмеда, которому не терпелось скорее приступить к делу, появился замысел сбросить Абд-уль-Керима с трона и самому овладеть Хаджи-Тарханом: тогда у него появилось бы достаточно бойцов для заветного рывка на запад… Сознавая, что не может взять город самостоятельно, Шейх-Ахмед написал письмо Ивану III: хан обещал, что готов разорвать свой союз с Литвой и стать другом Московии — лишь бы русские помогли ему завоевать Хаджи-Тархан! Великий князь согласился помочь, но поставил условие, чтобы Шейх-Ахмед примирился с Менгли Гераем. Разумеется, сверженный хан был готов пообещать и это, лишь бы снова обрести власть.[245]
Тем временем ногайский предводитель Ямгурчи обсуждал со своими мирзами предложение Шейх-Ахмеда. Крым научился отлично обороняться: стоит ли губить ногайских бойцов только ради того, чтобы Шейх-Ахмед вновь наслаждался ханскими почестями? Стоит ли идти в бой за хана, не имеющего ни двора, ни войска? Не пора ли потомкам великого Эдиге покинуть своих давних подопечных, Нама-ганов, уронивших венец Орды, и перейти на сторону Гераев, на чьей стороне стоят сила и удача? В итоге Шейх-Ахмед получил отказ, а к Менгли Гераю, напротив, отправилось письмо, в котором Ямгурчи признавал его своим верховным государем.[246]
Это стало очередной большой победой крымского хана, одержанной, снова-таки, без сражений — при том, что Ногайская Орда обладала немалой силой и, при желании, могла бы оказать весомую помощь Шейх-Ахмеду. Письмо Ямгурчи воодушевляло Менгли Герая не только дружеским тоном, но и тем, что теперь старшинство Гераев признало еще одно государство на просторах Великого Улуса: Ногайская Орда. Старинный титул хакана, правителя над правителями, обретал реальное наполнение.
Ногайские беи и их подданные принадлежали к многочисленному роду Мангытов, пустившему ветви во многих уголках Великого Улуса: в степной части Крыма, в Хаджи-Тархане, и, конечно, в Сарае, где мангытские беи издавна служили первыми вельможами при ордынском дворе. Мангытом был и главный бей Шейх-Ахмеда — Таваккул, сын Темира. По сути, именно он, а не хан, являлся главным командиром ордынского войска, и не исключено, что его ссора с Шейх-Ахмедом весной 1502 года как раз и стала причиной тому, что ордынцы без боя покинули хана. Таваккул тогда тоже оставил Шейх-Ахмеда и вскоре прибыл в Крым, где жила его родная сестра Нур-Султан. Здесь он встретился с Менгли Гераем и присягнул ему. Крымский правитель был чрезвычайно обрадован прибытием столь могущественного гостя: ведь вслед за мангытским беем на крымские и приднепровские равнины потянулись из степей тысячи его единоплеменников, оседая здесь и приращивая силу крымского войска. Менгли Герай поставил Таваккула во главе всех крымских Мангытов и сделал его одним из своих первых приближенных, что, конечно, скоро стало известно и в Ногайской Орде.[247]
Впрочем, полного единогласия на курултае ногайской знати достичь не удалось. Некоторые мирзы, жаждавшие военной добычи, не подчинились слову Ямгурчи и решили все-таки идти с Шейх-Ахмедом. Они собрали свои отряды и летом 1503 года прибыли к кочевому стану ордынского хана. Шейх-Ахмед был, по-видимому, так рад прибытию союзников, которых уже и не чаял увидеть, что не стал дожидаться помощи из Москвы и вместе с подоспевшими ногайцами атаковал Хаджи-Тархан. Взять город ему не удалось: Абд-уль-Керим выдержал удар, и нападавшим пришлось отступить.[248]Тогда, оставив Хаджи-Тархан в покое, Шейх-Ахмед повел ногайских мирз в сторону Крыма. Ямгурчи был возмущен непослушанием своих подданных. Он предупредил Менгли Герая об их наступлении и заявил, что считает врагов крымского хана своими собственными врагами.
Продвигаясь все дальше на запад, союзники Шейх-Ахмеда начали осознавать всю рискованность своей затеи: им поочередно пришли предупреждения от крымского и казанского правителей, а главное — от Ямгурчи, который мог легко наказать ослушников, конфисковав весь остававшийся у них дома скот и имущество. Подумав, мирзы решили не рисковать и развернулись в обратный путь. Шейх-Ахмед следовал за ними вспять до самой Волги, уговаривая мирз не бояться и продолжать поход, но ногайцы не прислушались к его словам и разошлись по своим улусам.[249]
245
И. В. Зайцев,
246
В. В. Трепавлов,
247
В. В. Трепавлов,
В. Е. Сыроечковский,
248
И. В. Зайцев,