Василий III не соблазнился каспийскими осетрами и солью. Князь не стал помогать Крыму против Хаджи-Тархана: московский правитель вовсе не собирался ослаблять тамошних Намаганов, а напротив, старался помочь поверженной династии, поставив ее отпрысков над Касимовым и над Казанью. Стало очевидным, что Московия в нарушение договора о совместной с Крымом борьбе против «детей Ахмеда и Махмуда» круто развернула свой прежний курс и встала на сторону недругов Крыма. Поэтому хан счел нужным предостеречь московского соседа, дабы тот прекратил свою дружбу с Намаганами и оставил надежды свергнуть в Казани Сахиба Герая. Приняв такое решение, Мехмед Герай стал готовиться к походу против Василия III — первому крымскому походу на Москву.
Прежде, чем начинать эту кампанию, Мехмед Герай попытался примириться с хаджи-тарханским правителем Джанибеком и предложил ему заключить союз против Василия. «Мы с тобою братья, — писал хан, — я дружил с московским князем, но он изменил мне: Казань была нашим юртом, а он посадил там султана из своей руки, которого Казанская земля, за исключением одного сеида, не хотела. Казанцы прислали ко мне человека просить у меня султана, и я им в Казань отпустил султана, а сам иду на московского князя со всей своею силою. И если ты хочешь быть со мной в дружбе и в братстве, то выйди и сам на московского князя».[350] Мехмед Герай не добился желаемого: Джанибек остался при своих промосковских симпатиях.
Хан планировал вывести свою армию на Москву весной 1521 года, сразу вслед за отъездом Сахиба Герая, чтобы отвлечь на себя русские силы, пока брат укрепится в Казани.[351] Но поход пришлось отложить до лета: крымскому выступлению воспротивился Стамбул.
Осенью 1520 года скончался грозный султан Селим I, так и не успевший отомстить Мехмеду Гераю за свое давнее унижение. Наследник Селима, Сулейман I, относился к хану столь же холодно[352] — ведь, пребывая в Крыму рядом с отцом, и он не избежал бы гибели, если бы последнее слово в том давнем споре осталось за Мехмедом Гераем.
Сулейман вел войну с Венгрией, на стороне которой стояла Польша, и потому Московия, давний враг польских королей, рассматривалась в Стамбуле как ценный союзник.[353] Узнав о приготовлениях хана, Сулейман пригрозил ему: «Мы слышали, что ты хочешь пойти на землю московского князя. Побереги свою жизнь и не ходи на него, ибо он мой большой друг, а если пойдешь на московского князя — то я пойду на твою страну».[354] Мехмеда Герая это раздосадовало, но отнюдь не испугало: разумеется, султан не бросил бы войну в Европе ради того, чтобы сражаться с Крымом.
Смена на османском престоле сильно обеспокоила Саадета и Геммета Гераев. У молодого султана в начале правления было бессчетное множество более важных проблем, нежели вмешательство в крымские семейные ссоры. Не в силах более бездействовать, крымские гости падишаха отправились к устью Днестра и созвали к себе всех обитавших там кочевников — очевидно, для того, чтобы вторгнуться в Крым. Но у Мехмеда Герая уже было собрано все крымское войско, с которым он и встал за Перекопом, готовый во всеоружии встретить беспокойных родичей. Хан отправил к Геммету и Саадету гонца с письмом, но те изорвали его послание в клочья: «Не нужен нам ни посол твой, ни твои грамоты!».[355] Заговорщики явно нервничали: они прекрасно понимали, что собственных сил для борьбы с Мехмедом у них недостаточно, а султану некогда прийти им на помощь. Понял это и Мехмед Герай. Не колеблясь более ни минуты, он повел своих людей на Москву.
В июле крымское войско пересекло пограничья Московии, быстро продвинулось вглубь страны и достигло берегов Оки. Растерянность застигнутых врасплох воевод еще более усилилась от известия, что от Казани к Москве навстречу Мехмеду Гераю движется и Сахиб Герай. Двое ханов-братьев шли на противника с разных сторон, и Василий III оказался меж двух огней. Не желая рисковать головой, князь бежал из своей столицы, скрываясь по пути от ханских дозорных отрядов в стогах сена. Наместником в осажденной Москве остался царевич Петр — бывший Худай-Кул, брат по отцу Мухам-мед-Эмина и Абд-уль-Лятифа.[356] Мехмед и Сахиб встретились у селения Коломна и, объединив свои силы, в начале августа подошли к московским стенам.
Столица, куда от пожаров и разрушений в разгромленных крымцами и казанцами подмосковных селах сбежались огромные толпы крестьян с имуществом и телегами, оказалась не готова к обороне. В Кремле имелся артиллерийский отряд, но его многопудовые пушки были разбросаны по всему городу, а запасов пороха к ним приготовлено не было.[357] Как говорили очевидцы, город вполне можно было бы взять приступом или сжечь, но целью Мехмеда Герая был не захват и разрушение Москвы, а устрашение князя Василия.
350
Сеиды — представители высшего мусульманского духовенства, возводившие свое происхождение к пророку Мухаммеду. См. об этой категории служителей культа в: Д. М. Исхаков,
352
Московский агент в турецком Азаке доносил Василию III: Мехмед Герай, желая поссорить Стамбул и Москву, писал Сулейману, что московский правитель продает артиллерийское вооружение врагу султана, персидскому шаху — «а османский государь этому не потакал, знает его собачьи уловки, а хочет, государь, дружбы с гобой, как и его отец»
353
H. Inalcik,
K. Wawrzyniak,
355
И. И. Смирнов.
356
Об обстоятельствах, приведших Худай-Кула на службу великому князю, см. Примечание 43 в этой же главе.
357
Этот беспорядок в подготовке обороны дал основание Сигпзмунду Герберштейну (австрийскому послу при московском дворе) сделать следующее наблюдение: «Таков неизменный обычай московитов: держать все под спудом и ничего не приготовлять заранее, но если приступит нужда, тогда только делают все впопыхах.» (С. Герберштейн,