Сеид-Ахмед позабыл давнюю дружбу Тохтамыша с Ширинами и во всем полагался на Айдер-бея с его Конгратами. Крымская знать не питала симпатий к новому правителю[31] и если не восставала против него, то лишь потому, что не решалась на открытое столкновение с 30-тысячным конгратским войском, над которым стоял Айдер. Но терпеть крымским аристократам довелось недолго: через несколько лет всесильный Айдер скончался, и пост первого бея перешел к Теге-не Ширину.[32]
Новый предводитель крымской знати не стал искать компромиссов с Сеид-Ахмедом: бей уже принял более радикальное решение.
За десятилетия смуты Крым устал от временщиков, которые использовали полуостров лишь как засаду для последующего прыжка на Сарай. Сопровождавшие каждого нового хана орды чужаков опустошали край; город Кырым, столица улуса, лежал в развалинах; а на бывших торговых путях бродили вооруженные шайки, не признававшие ничьей власти и грабившие всех встречных.[33] Крым всегда стоял особняком среди прочих ордынских владений, а теперь, в эпоху неурядиц, и вовсе вышел из-под надзора обнищавшего и утратившего былую мощь Сарая. По сути, Крымский улус уже давно превратился в отдельное государство — и ему недоставало лишь собственного вождя, который повел бы страну в самостоятельный путь прочь от тех бедствий, что продолжали сотрясать ордынскую сверхдержаву.
Вопроса о том, кто мог бы стать таким правителем, не стояло: ведь, помимо собственной аристократии, в Крыму издавна существовала и собственная правящая династия — потомки крымских эмиров из семейства Таш-Тимура, чьим единственным уцелевшим наследником остался проживающий в Литве Хаджи Герай. Посоветовавшись, крымские беи отправили посланцев в Литву, чтобы пригласить изгнанника на престол.
Так к великому князю Казимиру прибыло посольство от родов Ширин и Барын. Крымские гости пояснили литовскому правителю, что желают видеть своим ханом Хаджи Герая и просят отпустить его в Крым. Хаджи Герай был вызван Казимиром из Лиды в Киев, встретился там с бейскими посланцами, а затем в их сопровождении отправился из Киева в Крым.[34]Когда Хаджи Герай со свитой достиг крымских пределов, все беи и мирзы во главе с Тегене присягнули ему как правителю, а литовский военачальник Радзивилл, провожавший хана от Киева, утвердил его воцарение от имени великого князя. Затем, собрав подданных, Хаджи Герай выступил против своего давнего гонителя Сеид-Ахмеда. Осиротевшие после смерти Айдера Конграты не устояли перед натиском крымских беев, Сеид-Ахмед со своей ордой ушел с полуострова в приднепровские степи, а Хаджи Герай в 1441 году вступил в город Кырым, давнюю резиденцию своих предков-эмиров.[35]
В истории Крыма открылась новая глава: бывший ордынский улус стал независимым государством.
Страж украинских земель
(1441–1461)
Личность Хаджи Герая глазами современников — Окончательный разгром Сеид-Ахмеда I — Хаджи Герай как наследник ордынских ханов — Передача Литве прав на бывшие ордынские владения
«О, Аллах, Ты — обладатель царства, и даруешь власть, кому пожелаешь!»[36] — эти слова Хаджи Герай избрал девизом своего правления и вырезал на большой ханской печати, которой скреплял свои указы.[37] У человека, который родился в изгнании и вырос в скитаниях, и впрямь были все основания считать свою победу немыслимо щедрым подарком Всевышнего.
Хаджи Герай был глубоко религиозен: предания особо подчеркивают это, сообщая, что он углубленно изучал религиозные науки и еще в ранней юности совершил хадж, сопровождая из Литвы к Мекке своего родственника.[38] Как показало будущее, уроки благочестия не прошли для принца даром, ибо впоследствии и соотечественники, и иностранцы в один голос отмечали высоту моральных качеств Хаджи Герая, восхищавшего их гуманностью и благородством.[39] Впечатление, которое личность хана оказывала на современников, было настолько сильным, что сокрушало даже самые стойкие барьеры — барьеры межконфессиональной предубежденности. «Человек, исполненный гуманности, добронравия и скорый на доброе дело… ко всем христианам, что тянулись к нему со всех сторон, проявлял такую человечность и благородство, что трудно было бы признать в нем варвара, воспитанного в вере магометанской (ибо никогда не следует судить о человеке по его роду и происхождению)» — выражал революционную для своего времени мысль польский летописец, пораженный тем, насколько отличался образ благородного крымского правителя от традиционного средневекового представления о недруге-иноверце.[40]
33
И. де Галлофонтибус,
P. Tafur,
Ch. Potvin, J.-C. Houzeau,
34
M. Stryjkowski,
Б. Н. Флоря,
Разные источники подают разные даты для этого события: Стрыйковский — 1443 г., Быховец — 1446 г., а письмо Казимира, использованное Л. Коланковским и Б. Н. Флорей, в сборнике документов опубликовано под 1449 годом. Однако известны несколько видов монет, которые Хаджи Гераи, уже будучи ханом, отчеканил в городе Кырыме еще в 845 (1441/42) году (см. О. Реговский,
35
Халим Гирай султан.
В. Д. Смирнов,
Беи и мирзы (вариант: беки и мурзы) — титулы знати в Золотой Орде, Крымском ханстве и ряде других государств. Титул бея имел в Крыму несколько значений. В крымских аристократических семействах беем назывался старейшина рода. В каждом роду мог быть лишь один бей, а все его младшие родственники носили титул мирз. Когда старейшина рода умирал, бейский титул переходил к одному из этих мирз (как правило, младшему брату покойного), который и становился новым беем. Впоследствии у этого титула появилось и второе значение: «беями» стали называть придворных и военных чиновников высокого ранга, независимо от знатности их происхождения. В этой книге слово «бей» употребляется в первом его значении: предводитель родовой общины.
36
37
М. А. Усманов,
39
Халим Гирай султан,
J. Dtugosz,
T. Narbutt,