Но в 1566 году 71-летний падишах умер, и на смену старому правителю пришел его сын Селим II, родившийся от знаменитой Роксоланы и прославившийся в истории под красноречивой кличкой «Селим-Пьяница». Настойчивый Касым не замедлил познакомить его со своим проектом, а здесь как раз подоспело и очередное среднеазиатское посольство. Новый султан решил разрубить весь узел волжских проблем единым махом: он приказал построить канал и освободить Хаджи-Тархан от русских.
Касым добился своего: к весне 1568 года он получил титул паши, ранг кефинского бейлербея и широкие полномочия командира будущей кампании, а Девлету Гераю был послан султанский указ, обязывавший хана немедленно выступать на Волгу вместе с Касым-пашой.[646]
Распоряжение падишаха заставило Девлета Герая задуматься. Его раздражала и категоричность нового султана, и настырность Касыма, который сумел-таки поставить хана на службу своей затее. Но еще более его рассердило то, что Селим собрался послать в волжский поход Крым-Гирея (родича последних хаджи-тарханских ханов) и назначить его правителем Престольного Края.[647] Получалось, что султан отнимает у Гераев их старую привилегию ведать волжскими делами, да еще и пытается вернуть Волгу Намаганам! Перспектива воссоздания намаганского ханства под эгидой Османов была совершенно неприемлема для крымского правителя: ведь кто бы мог поручиться, что падишах не соблаговолит отдать им когда-нибудь и Крым?
Девлет Герай привел немало резонных доводов против задуманной султаном кампании. Этой весной, — писал он Селиму, — поход начинать уже поздно, летом армия будет страдать в безводных краях от жажды, а зимой южане-турки не вынесут степных морозов. Из-за прошлогоднего неурожая невозможно сделать достаточных запасов продовольствия для войск, да и самих бойцов в Крыму сейчас не набрать: Адиль и Гази Гераи увели всех в поход на окраины Московии. Наконец, Девлет пытался задеть честолюбие султана: «Если мы Хаджи-Тархана не возьмем, то это будет бесчестье тебе, а не мне».[648]
Султан и слышать не хотел об отмене похода и лишь слал в Крым новые распоряжения о его подготовке. Он, правда, попытался успокоить Девлета, отказавшись от замысла поставить Крым-Гирея хаджи-тарханским правителем и пообещав, что по окончании похода выдаст его хану,[649]— но Девлет Герай не верил падишаху. Хан хотел было сам договориться с Москвой до прихода турок, предупредив царя о грядущем походе и посоветовав, чтобы тот лучше подобру отказался от Хаджи-Тархана в пользу Крыма или хотя бы создал там зависимое от Москвы ханство под управлением кого-либо из родичей Девлета Герая — но и из этого ничего не вышло.[650]
Девлету удалось оттянуть выступление лишь на год. К лету 1569 года усилиями султана и Касым-паши подготовка к кампании была завершена: в Кефе стояли десятки турецких судов с продовольствием и артиллерией, а также строительными инструментами для рытья канала. Сборами пришлось заняться и хану: он созвал в поход крьшцев и пригласил на помощь ногайцев из Малой Ногайской Орды.
В июне объединенное войско двинулось в путь. Касым-паша командовал 25 тысячами османских воинов, а Девлет Герай — 50 тысячами крымской и малоногайской конницы.[651] Армия направлялась к точке, где русла Дона и Волги ближе всего сходились друг с другом: в этой местности, называвшейся Эрдильме[652] (Переволока), и предстояло вырыть канал. Сюда же должны были подтянуться по Дону и турецкие суда с инструментами и запасами. Это был звездный час Касым-паши, который, не иначе, мечтал, что успех предприятия вознесет его на пост везиря.
Наконец, в августе все силы собрались на Эрдильме. Унылый пейзаж, открывшийся взорам участников похода, похоронил честолюбивые надежды Касым-паши. Точка на карте превратилась в многокилометровый клин спекшейся степной земли, что выгнулся широким горбом между руслами двух рек. Было очевидно, что канал здесь не прорыть даже усилиями «всей Турции за сто лет» — как образно пояснили паше пришедшие с ним стамбульские инженеры.[653]
Девлет Герай предложил Касыму возвратиться обратно, но тот не желал сдаваться: ведь оставалась еще вторая часть задания.[654] Простояв в замешательстве две недели на Переволоке, Касым нашел выход: он приказал вытащить суда на берег, поставить их на катки из бревен и катить к Волге, чтобы поплыть на них далее к Хаджи-Тархану. Но и это не удалось: галеры оказались слишком велики и тяжелы, чтобы их можно было перетащить из реки в реку.[655]
646
H. Inalcik,
A. N. Kurat,
A. Bennigsen,
Н. А. Смирнов,
647
С. М. Соловьев,
Н. А. Смирнов,
П. А. Садиков,
Крым-Гирей был племянником хаджи-тарханского хана Ак-Копека и близкого родства с крымской династией не имел. Известно, что еще в 1552 году он вел переговоры с московским двором о поступлении на службу к царю. Результат этих переговоров и дальнейшая судьба Крым-Гирея неизвестны (С. С. Kennedy,
В связи с упоминанием Крым-Гирея представляется уместным пояснить особенности употребления в этой книге династического именования крымских ханов. Оно происходит от личного имени 
, которое было распространено среди тюркских народов и время от времени встречается в самых разных источниках. В период, рассматриваемый в этой книге, такое имя носили, помимо упомянутою хаджи-тарханского султана, ширинский бей (Кутлу-Гирей), сибирский султан (Ахмед-Гирей), казахский хан (Гирей), кумыкский шамхал (Гирей), приближенные Менгли Герая (Кирей и Кирей-Сеит). Это далеко не полный список Гиреев, которые не принадлежали к ханской династии Крыма. Во всех подобных случаях это имя выступает не как родовое, а как индивидуальное, принадлежащее конкретному человеку и не передававшееся по наследству.
Вероятно, именно в качестве личного имени имя было дано и Хаджи Гераю, сыну Гияс-эд-Дина. Ни один из его сыновей впоследствии «Гераем» не звался — за исключением Менгли, который сделал личное имя отца родовым именованием, присоединив его к собственному имени и именам своих потомков. С тех пор, как известно, каждый представитель ханского рода носил именование, состоящее из индивидуального и родового компонентов. Разница в смысловой нагрузке обоих компонентов делает, на мой взгляд, более верным их написание без дефиса и склонение каждого из них по отдельности (согласно правилам, применяемым к прочим двучленным именованиям из личного и фамильного имен). Те имена, в которых компонент «Гирей» используется как составная часть индивидуального имени, мне представляется уместным писать через дефис, как составные имена («Крым-Гирей», «Кутлу-Гирeй» и т. д.).
Наконец, следует сказать и о произношении имени . В различных тюркских языках огласовка приведенного арабского начертания неодинакова. В языках кыпчак-ской группы (как, например, в языке тюрок Золотой Орды) его чтение приближалось к «Кирей» / «Гирей», тогда как в языке османской Турции — к «Гирай» / «Герай». При попытках выяснить, какой из этих двух вариантов употреблялся в самом Крыму (по крайней мере, в языке его официального делопроизводства), напрашивается предположение о том, что изначально в употреблении бытовал архаичный кыпчакизированный вариант «Гирей», который со временем (предположительно, с середины XVI века) сменился более поздним османизированным «Гирай». Детальное рассмотрение этого вопроса — предмет отдельного научного исследования с привлечением широкого обзора источникового материала и надлежащим аппаратом ссылок; здесь же в качестве краткого комментария приведу лишь основные тезисы.
Язык памятников письменности, созданных в Крымском Юрте на раннем этапе его существования (XV — первая половина XVI веков), обнаруживает заметное влияние кипчакских наречий. Это влияние, вероятно, определяло нормативную форму огласовки написания как «Гирей». Впоследствии, по мере внедрения в крымское делопроизводство традиций, позаимствованных из османской среды, наблюдается и постепенная османизация языка ханских документов, что становится заметным к середине XVI столетия. По мере введения османской лексики, вероятно, входила в практику и характерная для османского произношения огласовка слов; в этом случае ханское именование должно было зазвучать на новый манер: «Гирай».
Основание к такому предположению, на мой взгляд, дает то разнообразие форм ханского родового имени, которое зафиксировано в иностранных источниках латинской либо кириллической графикой, которая — в отличие от арабской — не оставляет сомнений в принятой на тот момент огласовке. Здесь наблюдается примечательная закономерность: письменные памятники ближайших соседей Крыма, установивших политические контакты с ним еще в XV столетии (Литва, Польша, Московия, Генуя), согласно транскрибируют имя как «Кирей», «Кгирей», «Гирей», «Kirei», «Girej», «Oierej», «Gerej», «Charei», «Carei» и т. п. (порою слитно с личным именем). Близкие варианты подают и европейские путешественники, побывавшие в Крыму в ту эпоху и имевшие возможность зафиксировать оригинальное звучание имени.
В то же время, в документах более поздних внешнеполитических партнеров Крымского ханства (Швеции, Дании, Франции и других западноевропейских стран, установивших контакты с Крымом в конце XVI — начале XVIII столетий), чаше встречаются формы наподобие «Gerai», «Girai», «Gheray», «Gueray», «Guiray» и др. Европейцы, посетившие Крым в этот период, по преимуществу воспроизводят формы, более или менее схожие с «Giray».
Эта разница в передаче ханского родового имени может отражать изменения, происходившие в живой практике крымскотатарского языка: впервые устанавливая контакты с Крымом, дипломатия иностранных государств фиксировала и навсегда усваивала те формы, которые были в ходу на тот момент. Эти формы впоследствии и вошли в современные литературные языки («Girej» / «Гирей» в Центральной и Восточной Европе и " Giray» — в Западной).
В этой книге для передачи родового имени крымской династии я употребляю форму «Герай», которую филолог-османист конца XIX столетия В. Д. Смирнов предложил как наиболее отвечающую эталонному османскому произношению. В свете вышевысказанных соображений применение этой формы для передачи имен ханов XV и начала XVI столетий может выглядеть своего рода анахронистичной ретроспективной экстраполяцией, однако вариант Смирнова за минувшее столетие уже и сам приобрел черты традиционности, будучи принят к использованию в ряде русскоязычных научных работ прошлых десятилетий и отражен в энциклопедиях как альтернативная форма к более распространенному русскому «Гирей».
648
Н. А. Смирнов,
С. М. Соловьев,
А. А. Новосельский,
П. А.Садиков,
649
A. Bennigsen,
Н. А. Смирнов,
П. А. Садиков,
651
J. Taranowski,
Н. А.Смирнов,
П А Садиков,
A. Bennigsen,
H. lnalcik,
652
T. Gokbilgin,
653
П. А. Садиков,
J. Taranowski,
655
T. Gokbilgin,
П. А. Садиков,
Taranowski,