Когда Селиму II доложили об итогах экспедиции, он с присущей ему лихостью тут же приказал казнить Касым-пашу и Девлета Герая. К счастью, хан вовремя дознался об этом. Девлет обратился к сестре падишаха, Михримах-Султан и послал богатые дары верховному везирю Мехмед-паше, прося обоих замолвить за него слово. Селим снизошел к просьбе сестры, но пообещал, что рано или поздно все равно расправится с Девлетом.[666]
Теперь Девлет Герай настороженно ожидал вестей из Стамбула: не намерен ли султан организовать следующей весной повторный поход на Волгу (тем более, что его об этом просил в письмах Касым-паша, желавший спасти свою карьеру)? Ответ был дан султанским указом, присланным в конце того же года: Селим II объявлял, что новых походов на Волгу не будет, и приказывал всем османским войскам возвращаться по домам. Как говорили очевидцы, хан был весьма обрадован этим известием.[667]
Пепел по ветру
(1571)
Готовность подданных защищать своего хана — Поход Девлета Герая к Козельску, встреча с беглыми боярами — Перемена цели похода и выступление на Москву — Сожжение Москвы в 1571 году — Переговоры Девлета Герая с Иваном IV
Девлет Герай умело пресек посягательства Селима II на исконное наследство потомков Чингиза, Престольный Край, однако и сам ничуть не приблизился к обладанию этим наследством: Тахт-Эли по-прежнему оставался в руках московского недруга.
Хан откровенно поделился с царем своим нежеланием видеть турок на Волге и даже намекнул, что это именно он спас русскую Астрахань от османов, однако Иван не пожелал понять этого намека и не стал ничуть сговорчивее.[668] Турки же, потерпев неудачу, предпочли сохранить с русскими мир, отказались от претензий на Хаджи-Тархан, а всю вину за недружественный демарш взвалили на крымцев — даже главный герой провалившейся кампании, Касым-паша, без стыда заявлял царским послам, что поход был затеей Девлета Герая.[669]
Намерение Селима II погубить Девлета вызвало в Крыму всеобщее возмущение. Подданные наконец-то стали уважать своего хана — если и не за военные успехи (которыми тот пока что не мог похвалиться), то за его самостоятельность и независимость. Казалось бы, Девлет, родившийся и выросший в Стамбуле, должен был стать правителем наподобие памятного всем Саадета Герая — то есть, верным султанским вассалом, равнодушным к местным политическим традициям. Судя по всему, поначалу так оно и было, ибо в письмах царю, написанных по свежим следам казанской катастрофы, Девлет Герай скорбел не столько о гибели волжских юртов, сколько о собственном престиже: так, в одном из посланий он с досадой вопрошал Ивана, почему тот не взял Казань при Сахибе Герае, а сделал это при нем, Девлете?[670] Однако за годы, проведенные на крымском престоле, бывший султанский воспитанник вырос в достойного преемника прежних хаканов и стал сознавать, что за чин он носит, — Селим до сих пор кипел возмущением, прослышав, что Девлет Герай считает свой титул выше титула османского султана.[671]Агрессия Москвы и двуличие Стамбула сплотили Крым вокруг хана. «Московский царь и турецкий султан помирились, — говорили крымцы, — а нашего хана султан хочет погубить». Подданные приходили к Девлету Гераю и клялись, что готовы стоять вместе с ним и против царя, и против султана. «А если не хватит сил, — решительно добавляли они, — то погибнем все вместе, но не сдадимся никому».[672]
Весной 1571 года Девлет Герай отправился со своим войском в очередной поход на Московию. Как показал опыт предыдущих кампаний, русские научились хорошо оборонять свою столицу, перегораживая дороги к ней засеками и постоянно держа на речных переправах вооруженные пушками отряды. Эта стража уже не раз преграждала Девлету путь к Москве, а надеяться на помощь османов не приходилось.
Избегая повторения прежних неудач, Девлет Герай в этот раз не строил амбициозных планов взятия Москвы и определил целью похода окрестности Козельска.[673] Это позволяло напомнить царю, что хан не отступается от своих требований, а заодно и «подкормить» военной добычей свою армию, которая после двух неурожайных лет и тягот волжского похода сильно нуждалась в этом. С ханом шло 40 тысяч человек,[674] многие из которых были участниками Хаджи-тарханской кампании. Эти люди терпели нужду больше прочих, поскольку, отправляясь на войну, крымский воин нередко брал взаймы лошадей и снаряжение под залог будущих трофеев, а хаджи-тарханский поход принес участникам лишь убытки и, соответственно, долговое бремя.
667
Н. А. Смирнов,
А. А. Новосельский,
669
H. Inalcik,
671
Надо сказать, что Девлет Герай имел все основания придерживаться такого мнения. Хотя Османы, создатели одной из могущественнейших империй, обладали, по сравнению с Гераями, гораздо большей военной силой и вытекающим из нее международным авторитетом, в династическом отношении Гераи превосходили их знатностью происхождения: родоначальником турецкой династии был анатолийский эмир Осман-Гази, тогда как далеким предком Гераев был сам «Потрясатель Вселенной» — Чингиз-хан. Подобное же отношение к султанской фамилии впоследствии высказывал и сын Девлета, Гази II Герай (см. Примечание 85 в части IX этой книги).
674
С. М. Соловьев,