Когда крымские войска вступили в пределы Московии, у Девлета Герая состоялась неожиданная встреча, круто развернувшая весь ход кампании. Перед ханом предстали шестеро молодых русских бояр, явившихся в ханский лагерь и потребовавших немедленной встречи с крымским правителем. Девлет Герай услышал от них удивительные вещи.
Ни для кого за пределами Московии не составляло секрета, что Иван IV не зря носил прозвище «Грозный» и славился не только как завоеватель соседних стран, но и как тиран собственных подданных. Его непрекращающиеся расправы с истинными и мнимыми противниками поражали своим изуверством всю Европу, которую в те суровые времена было очень непросто удивить жестокостями. Год назад, например, Иван Грозный совершил «победоносный поход» против населения Новгорода, заподозренного в измене царю. Личная царская гвардия, «опричники», за шесть недель истребила и замучила в Новгороде тысячи русских жителей города.[675] Вслед за этим Иван IV взялся за московских бояр, которые якобы симпатизировали новгородцам. На одной из московских площадей были вкопаны виселицы, и царь на глазах у толпы устроил кровавую расправу, предав сотни людей лютой смерти, причем для каждого был изобретен свой мучительный способ казни.[676] Это событие было лишь одним эпизодом из многолетней кампании царских репрессий против боярского сословия. Неудивительно, что некоторые бояре, успевшие бежать от царской ярости, в отчаянии мечтали даже об иноземном вторжении в собственную страну, лишь бы оно положило конец правлению тирана.
Эту мысль разделяли и те шестеро, что явились в походный шатер Девлета. Они пообещали хану, что покажут дорогу, по которой крымцы смогут без помех пройти к Москве. Беженцы поведали, что в последние два года Московия сильно ослабела от неурожая и эпидемии чумы, что большая часть царской армии брошена на Ливонию, а сам Иван, хотя и стоит у столицы, располагает незначительными силами. Помня о четырех предыдущих неудачах, Девлет Герай, видимо, далеко не сразу поверил боярам, но те настаивали и уверяли: «Мы проведем тебя через Оку, и если тебе до самой Москвы встретится какое-нибудь войско, то вели нас казнить».[677]
Тогда Девлет Герай доверился нежданным союзникам и приказал своим отрядам следовать за ними.
Бояре не обманули хана. Девлет Герай переправил свою немалую армию через Оку, оставшись незамеченным царскими сторожевыми заставами. Преграда, которая когда-то остановила Сахиба Герая, перед которой не раз приходилось поворачивать назад самому Девлету, была преодолена. Заслышав о том, что крымцы вот-вот появятся у самой Москвы, всесильный царь оставил воеводу Ивана Бельского защищать город, а сам бежал в Ростов.
Подойдя к русской столице, крымское войско без труда отбросило отряды Бельского со своего пути и заставило воеводу скрыться под защитой кремлевских стен. Девлет Герай поставил свой шатер близ царской резиденции в Коломенском, а Мехмед и Адиль Герай, сопровождавшие отца, расположились возле Воробьевых Гор. Крымские всадники разошлись по сторонам, опустошая окрестности и собирая добычу.
Назавтра, 3 июня 1571 года, Девлет Герай встал на возвышенности над городом, откуда открывался широкий вид на Москву. Хан видел, как 20-тысячный рой конницы рассыпался вокруг города — и вскоре над крышами деревянных зданий там и здесь заплясали языки пламени. В этот день над Москвой стояла странная погода: в небе собирались тучи, между ними порой проблескивали молнии, доносились раскаты грома — но ни капли дождя не падало на землю: это была редкостная «сухая» гроза. Как и бывает при грозе, после затишья поднялся сильный ветер. Его порывы мгновенно раздули пламя пожаров, и вскоре огонь уже несся по городу сплошной стеной, превращая Москву в гигантский ревущий костер. Ханские воины, бросившиеся было грабить дома, в спешке покидали город (некоторые не успевали выбраться и гибли в пламени), а конница окружила эту адскую топку, захватывая в плен тысячи горожан, бежавших прочь из Москвы. Ветер усиливался, бешеный вихрь жара и пепла заставил даже хана отступить чуть подальше. Тем временем в городе плавились и стекали со звонниц в землю колокола, лопались решетки на окнах царских хором, одно за другим рушились горящие здания, а москвичи, рвавшиеся в запертый изнутри Кремль, во множестве гибли от огня и давки. Впрочем, спасения не было и в Кремле: находившийся там Бельский задохнулся от дыма. Время от времени, сотрясая землю, над городом поднимались громовые облака взрывов: это взлетали на воздух пороховые погреба вместе с окружавшими их постройками.[678]За считанные часы Москва сгорела дотла.[679] Лишь черные стены Кремля высились над дымящимся пепелищем.
675
А. Гваньини,
Г. Штаден,
Дж. Горсей,
Н. М. Карамзин,
С. М. Соловьев,
676
А. Гваньини,
Г. Штаден,
Дж. Горсей,
Н. М. Карамзин,
С. М. Соловьев,
678
Г. Штаден,
Дж. Флетчер,
Дж. Горсей,
Н. М. Карамзин,
С. М. Соловьев,
679
С. М. Соловьев писал, что город сгорел за 3 часа (С. М. Соловьев,