В сентябре 1620 года коронный гетман Станислав Жолкевский вступил в Молдову. Предвидя, что султан может позвать на подмогу Джанибека Герая, гетман написал хану письмо. Он убеждал Джанибека, что грядущая схватка — это дело турок и поляков, и крымским татарам нет резона вмешиваться в нее. «Докажи, — взывал гетман к гордости хана, — что ты свободный правитель, а не раб турецкого султана! Вспомни своего дядьку Мехмеда II Герая, который предпочел умереть, нежели оставаться подданным турецкого падишаха!».[78]
Джанибек Герай действительно не выступил в этот поход — но причиной тому стали не столько призывы Жолкевского, сколько страх перед Шахином, который по-прежнему кружил в Предкавказье и выжидал случая ринуться в Крым.[79] Вместо хана на помощь османским союзникам пошел Девлет Герай. Там его уже ожидали везирь Искендер-паша и Кан-Темир со своей отборной конницей.
Встретив Девлета Герая, везирь поставил крымское войско глубоко в тылу сторожить обоз, пояснив свое решение тем, что якобы не хочет подвергать риску драгоценную жизнь высокородного калги. Девлет Герай понял, что паша действует по указке Кан-Темира, который хочет отстранить крымцев от боевых действий, дабы не делиться с ними будущими трофеями. Калга заявил, что если к его бойцам будут относиться столь пренебрежительно, он уведет их обратно в Крым — и Искендер-паше пришлось перераспределить войска: на левом крыле армии встали крымцы, на правом буджакцы, а в центре сами османы.[80]
Храбрая настойчивость Девлета Герая спасла турецкую армию. В первом же бою у селения Цецора Жолкевский сокрушил османов, и тех выручил лишь сильный удар крымцев, налетевших сбоку на польские отряды и нанесших гетману сильный урон. Оценив потери, Жолкевский понял, что проигрывает бой. Следовало отступать, но это было непростой задачей, поскольку обратную дорогу в Польшу ему перерезал «Кровавый Меч» (так поляки называли Кан-Темира).[81] Тогда Жолкевский через посыльного передал Искендер-паше, что готов прекратить сражение и покинуть Молдову — но для этого требует в заложники Кан-Темира, которого отпустит, как только доберется до польской территории. Везирь собрал в своем шатре военный совет, пригласив туда и польского посланца. Османские командиры склонялись к тому, чтобы принять предложение гетмана, — но тут под полог шатра вступил Кан-Темир, чья судьба и обсуждалась на собрании.
Сохранилось яркое описание этого момента, сделанное османским историком.
Ногайский вождь — человек великанского роста, закованный в железную броню и всем своим видом напоминающий боевого слона — вошел в шатер, громовым басом поприветствовал везиря и, не обращая внимания на прочих военачальников, уселся рядом с главнокомандующим. Посланец гетмана, оробевший при виде этого устрашающего гиганта, невольно встал и снова сел, не зная, что сказать. «Кто этот неверный?» — спросил Кан-Темир, смерив поляка взглядом. Искендер-паша объяснил, что гетман предлагает мир и просит отдать его, Кан-Темира, в заложники. Услыхав это, Кан-Темир рассвирепел: «Что?! Я тридцать лет рублю саблей их отцов и сыновей — а сегодня должен сам отдаться им в руки, чтоб они меня живьем на вертел насадили?!!». Побагровев от гнева, Кан-Темир покинул шатер. Переговоры были сорваны.[82]
Так ни о чем и не договорившись, Станислав Жолкевский стал отступать к польской границе. По дороге его войско было разгромлено Кан-Темиром, гетман погиб. Разделавшись с поляками, Кан-Темир устроил в королевских владениях такой погром, которого тут еще никогда не видали: буджакцы и примкнувшие к ним крымцы обратили в руины обширный край вплоть до Перемышля, куда их войска прежде никогда не добирались. Дошло до того, что в Польше стали опасаться за саму Варшаву, советуя королю на всякий случай эвакуироваться из столицы.[83]
Успех под Цецорой чрезвычайно воодушевил 16-летнего султана Османа II. В упоении победой он намерился двинуться дальше — в султанском окружении зазвучали разговоры о том, что падишах собрался дойти до самой Балтики и покорить своей власти все Польское Королевство! Ближайшие советники султана с восторгом поддержали эту идею и пренебрегли предостережениями муфтия и военачальников, выступавших против новой войны.[84]
81
Это прозвище являлось прямым переводом имени мирзы, в котором «qan» означает «кровь», а «temir» — «железо».
83
О ходе Цецорского сражения 1620 г. и последующем нападении на Западную Украину см.: L. Podhorodecki, N. Raszba,
84
Интерес, возникший у влиятельных фигур османского двора к войне с Польшей объяснялся еще и тем, что в 1618 г. в Европе началась Тридцатилетняя война, в которой блок католических государств во главе с Австрией противостоял блоку протестантских (Швеция, Голландия, вассальная османам Трансильвания и др.). В этой войне Польша формально сохраняла нейтралитет, но на деле поддерживала Австрию — давнюю соперницу Турции на Дунае. Одной из попыток польского короля помочь австрийскому императору и стал в 1620 г. поход Жолкевского к Цецоре: Зигмунт III рассчитывал, что Жолкевский отвлечет турок от австрийского фронта (L. Podhorodecki, N. Raszba,