Хан принимал в Кефе поздравления, а калга тем временем обдумывал план действий. Перед братьями встал непростой вопрос о дальнейших отношениях с Турцией — и ответ на него оба видели по-разному. Мехмеду Гераю был ближе пример тех его предшественников (и прежде всего Гази II Герая), которые не отрицали верховенства османов, но и не позволяли Стамбулу вмешиваться во внутренние дела ханства. Мехмед дорожил тем, что никогда не преступал границу мятежа — а стало быть, сохранял право объявить все посягательства на свою власть противозаконными.
В отличие от брата, Шахин Герай жаждал более решительных действий. Он считал, что османское господство несет Крыму смуты и бедствия, мешает Гераям быть хозяевами в собственном государстве и подпитывает своеволие знати. Казалось, Крымский Юрт стремительно утрачивает былую славу и значимость: его жителей силой гнали на далекие фронты и губили там тысячами, его правителей назначали и смещали, словно обычных чиновников, судьбу трона Чингизидов стали решать алчные евнухи без рода и племени. Среди этих невзгод была безнадежно заброшена борьба за великоордынское наследство — Волгу, Кавказ, Придунавье, — борьба, которой Крым отдал минувшие полтора столетия.
Путь к избавлению подсказывала история: легендарный Хаджи Герай, свободный государь, в союзе с великим князем литовским сбросил ордынское верховенство и вывел страну из хаоса, а Менгли Герай покорил земли бывшей Орды и вошел в число могущественнейших правителей своей эпохи. Вывод напрашивался сам собою: дабы вернуть себе славу «повелителей двух материков», Гераям следует, как прежде, освободиться от чужеземной зависимости и объединить под своей властью окрестные народы. Разумеется, османы не откажутся подобру от господства над Крымом — но подобно тому, как Менгли Герай поднял против Орды всех своих соседей, Шахин Герай объединит всех недругов султана от Балтики до Индийского океана!
Эта разница в воззрениях двух братьев проявилась и в вопросе о дальнейшей судьбе Кефе: хан согласился вернуть город османам, тогда как калга возражал ему.[162] Шахина нетрудно понять: крымцам впервые в истории удалось покорить эту твердыню, Герай впервые стали властителями всего Крымского полуострова (включая и южную его часть); и если бы Кефе остался за ними, султанам стало бы куда труднее вмешиваться во внутреннюю жизнь Юрта. Но в итоге калга все же покорился воле старшего брата, ибо к «большой войне», которой грозили турки, Крым не был готов.
Что ж, стало быть, к ней следовало подготовиться — и Шахин Герай взялся за дело.
Мысль привлечь к себе на службу украинских казаков возникла у Шахина Герая не случайно. Пребывая в Персии, он наблюдал, как Аббас I готовился заключить антитурецкий альянс с Польшей. В этих планах нашлось место и запорожцам: шах предлагал королю собрать из них флот в 10–20 тысяч бойцов и направить его на Стамбул (в связи с чем даже возникли планы создания «казацкой республики» где-нибудь на грузинских или трапезундских берегах).[163] Случайно ли при иранском дворе заговорили о запорожцах именно тогда, когда там появился крымский беглец, знакомый с ними не понаслышке и лучше прочих знающий, сколь грозным оружием могут стать казацкие флотилии? Но, кто бы ни являлся автором идеи, она так и не была воплощена; зато теперь, оказавшись в Крыму, Шахин вернулся к давнему проекту. Еще пребывая в Кефе, калга сел за письмо Зиг-мунту III. Разговор шел начистоту: отбросив дипломатические иносказания, Шахин Герай открыто делился с королем планами и просил его о помощи.
— Наши предки, — писал Шахин Герай, — жили с вашими в любви и дружбе, но турки посредством различных уловок разожгли вражду между нами. Они не имеют иных намерений, кроме как уничтожить и вас, и нас, и надеяться на мир с ними напрасно. Вспомните, как они недавно намеревались завладеть и вашим королевством, но Всевышний обратил их замысел против них самих. Изо дня в день они строят козни против нас, но им будет воздано злом за зло. Скорее пришлите к нам ваших казаков, дабы мы могли вместе воевать против турок — ибо, хотя наша армия и велика, нам нужны ружейные стрелки, чтобы сражаться с янычарами. Мы же со своей стороны обещаем Польше прочный мир: отныне и курица не пропадет в землях ваших!
Далее калга разворачивал перед королем грандиозный план передела границ:
— Все орды, что еще остаются в Буджаке, мы уведем за Днепр; тамошние османские крепости Ак-Керман, Бендер и Килия останутся пусты, и если вы пожелаете овладеть ими, они станут вашими. Когда же, по милости Всевышнего, будет покончено с османами, мы выступим против Московии и возвратим себе края и города, некогда подчиненные нашим предкам: Казань и Хаджи-Тархан, а саму Московскую провинцию с троном ее передадим в ваше распоряжение.
163
О. Баран,
Я. Р. Дашкевич,
Б. Барановский,