Повелители двух материков. Том. 2: Крымские ханы первой половины XVII столетия и борьба за самостоятельность и единовластие

Восстание нуждалось в союзниках — и ответ, кого следовало бы позвать на помощь, напрашивался сам собой: ведь в запорожском войске было немало соратников Бута, недавно побывавших в Крыму. Правда, хан с той поры уже сменился, и потому мятежники обратились к калге: как известно, Ислям Герай провел пять лет в польском плену и можно было надеяться, что он не упустит случая отомстить Речпосполитой. «Мы посылаем товарищей наших, — писали калге предводители восстания, — прося у Вашей Милости, дабы вы прислали нам на помощь вашего войска, ибо наши неприятели уже идут на нас, чтобы нас уничтожить. Мы же обязуемся отблагодарить вас любыми услугами Вашей Милости».[420] Как ни желал Ислям Герай поквитаться с польскими полководцами, он не смог выйти на помощь запорожцам: во-первых, оставался в силе султанский наказ не ссориться с Польшей, а во-вторых, у Крыма ныне было достаточно собственных хлопот (о чем будет рассказано позже), чтобы вмешиваться еще и в украинский бунт. Тем не менее, призыв казаков не остался без ответа: очевидно, бахчисарайский двор позволил кочевавшим у Днепра ногайским улусам подсобить запорожцам — и зимой к казацкому лагерю прибыли пятьдесят мирз со своими конными отрядами.[421]

Выгоды от военного сотрудничества с соседями скоро проявились в полной мере. Королевское войско, состоящее из польских солдат и реестровых казаков, ранней весной двинулось к Запорожью, чтобы разбить укрепившихся там бунтовщиков. Правительственные отряды уже подошли к урочищу Желтые Воды, когда на них внезапно ударила татарская конница. Поражение было тяжким: в живых осталась лишь треть бойцов, а восставшие запорожцы праздновали победу.[422]

Сопровождаемые своими крымскими союзниками, мятежники двинулись на центральную Украину, превратившуюся теперь в плацдарм братоубийственной войны. Ободренные поддержкой с юга и чувствуя за собой крымскую силу, повстанцы угрожали польскому командующему Миколаю Потоцкому татарским нашествием[423] — но в конце концов, после жестоких битв, к осени были принуждены сложить оружие. С немалым трудом подавив мятеж, правительство подтвердило все свои прежние постановления относительно казачества, введя, однако, важное дополнение: выборный пост гетмана, вызывавший столько споров, отныне отменялся, и командир казацкого войска назначался напрямую из столицы.[424]На днепровском берегу вновь стал восстанавливаться Кодак, а предводители восстания — Яцко Остряница, Дмитро Гуня, а также тысячи тех казаков, что опасались наказания либо не желали жить при прежних порядках, покинули пределы Речпосполитой. Кто-то переселился на южные окраины Московии, другие бежали к донским казакам, а иные перебрались и в пределы Крымского Юрта.[425] И если первые положили начало заселению Слободской Украины, то судьба беженцев в Крым неизвестна. Вряд ли они присоединились к тем своим соотечественникам, что, попав в крымский плен и отбыв положенный срок неволи, порой навсегда оставались в Юрте как обычные поселяне: ведь превратиться в податных земледельцев казаки могли бы и в Речпосполитой, да не желали того. Уж скорее, они могли стремиться попасть через Крым на Дон — но добрались ли они туда, не ведомо никому.

Османская империя и Речпосполита, поглощенные серьезными конфликтами с другими своими соседями (первая — с Ираном на востоке, а вторая — со Швецией на севере), опасались некстати задеть одна другую и потому стремились укротить вольных добытчиков по обе стороны границы; каждая со своей стороны. На этот раз и королю, и султану с ханом удалось достичь желаемого: украинские казаки снова присягали на верность правительству, а переселенные в Крым буджакцы расставляли свои шатры на новом месте. Однако этот успех был непрочен, и если благонамеренные стратеги великих держав ожидали мирной передышки в Причерноморье, дабы уладить тем временем свои дела на дальних фронтах, то их надежды рухнули, не успев воплотиться: ибо, помимо запорожцев и буджакцев, на другом краю здешних степей процветала еще одна вольница — Войско Донское, гораздо более отдаленное от своего монарха и менее зависимое от него.

Пока польские, османские и крымские власти усмиряли своих беспокойных подданных, на Дону грянул гром, громкое эхо которого раздалось по всем окрестным странам.

Все началось с великого исхода ногайцев 1630-х годов: когда большинство из них откочевало от Кубани и Дона к Крыму, донские казаки стали чувствовать себя в опустевшем краю гораздо смелей, чем прежде. Нельзя сказать, чтобы вооруженные пушками и ружьями донцы слишком опасались ногайских лучников — но сама численность обитавших здесь орд заставляла их быть осторожнее. И теперь, когда ногайцы ушли в Крым, османская крепость Азак в устье Дона лишилась своей защиты. Османы считали Азак не столько военным форпостом, сколько торгово-таможенным пунктом, и потому держали в крепости не слишком большой гарнизон.[426] Впрочем, и торговые дела Азака приходили ныне в упадок: азакский наместник Умер-бей уже давно с тревогой сообщал в Стамбул, что город обнищал и порт не приносит дохода. Более того, жители не повинуются властям и порой, во время перемирий с донцами, охотно скупают у казаков награбленное, а нередко и сами, несмотря на султанский запрет, ходят в набеги на русские окраины. Если падишах немедленно не позаботится о городе, — предупреждал наместник, — то империя потеряет его.[427]Но падишаху было не до Азака — и грустное предостережение Умера сбылось. Весной 1637 года, улучив момент, когда Инает Герай со всем крымским войском ушел в Буджак, донцы осадили Азакскую крепость.[428] Их не насчитывалось и пяти тысяч, и османский гарнизон до последнего дня не верил, что при таких силах казаки отважатся на штурм: «Стойте, сколько хотите, — говорили защитники осаждающим, — сколько в стенах камней, столько и голов ваших поляжет!».[429] Но донцы и не стали лезть на крепостную стену: они подвели под нее подкоп, набили его порохом и одним взрывом проделали в стене огромный пролом, через который 28 июня ворвались в Азак и истребили турецкий гарнизон вместе со всем населением города до последнего человека.[430] Так Азак перешел в руки донских казаков.

420

М. Грушевський, Історія України-Руси, т. VIII, ч. I, с. 290.

М. Грушевский приводит в своем труде и другое сообщение об этом посольстве, цитируя слова польской рукописи: «Они отправили своих послов в Крым к хану, предлагая такое условие: отдадим ему всю Украину, и какие бы мы ни добыли города и крепости, то все отдадим хану; так они порешили» (Там само, с. 290, пр. 2). Это стандартная формула подобных документов: достаточно вспомнить, что она же употреблялась и в обращении Инаета Герая к Владиславу IV, и в письмах Шахина Герая 1624 г., и в письмах запорожских казаков Исляму Гераю в 1638 г. Понятое буквально, такое предложение не могло заинтересовать Крым, ибо на чужих территориях его всегда интересовали не захваты укрепленных пунктов и расширение границ, а лишь материальные поступления: дань или военные трофеи.

Известно также, что запорожцы призывали на помощь и донских казаков (Воссоединение Украины с Россией: документы и материалы, т. I, с. 192; Dyariusz transakcyi wojennej migdzy wojskiem koronnem i zaporoskiem w r. 1637 przez Ks. Szymona Okolskiego, wyd. K. J. Turowski, Krakow 1858, s. 14).

421

Источник говорит о том, что этих 50 мирз сопровождало 40000 татар (Воссоединение Украины с Россией: документы и материалы, т. I, с. 194). Эта цифра не может являться указанием на численность крымского войска, пришедшего на помощь казакам, ибо столь крупное соединение должен был возглавлять либо хан, либо калга с нурэдином, а они в 1638 г. на Украину не выступали. Поэтому, скорее всего, здесь приведена общая численность всего населения, прикочевавшего вместе с пресловутыми 50 мирзами. В этом случае уместно полагать, что союзниками казаков стали главным образом недавние ногайские переселенцы с Волги, расположившиеся теперь со всеми своими улусами по соседству с Запорожьем.

422

Воссоединение Украины с Россией: документы и материалы, т. I, с. 193–194, 209.

Урочище Желтые Воды — вероятно, та же самая местность, в которой 10 лет спустя, в 1648 г., правительственные войска Речпосполитой потерпели другое крупное поражение от соединенных сил Исляма III Герая и Богдана Хмельницкого.

423

Воссоединение Украины с Россией: документы и материалы, т. I, с. 194, 215;

Б. Н. Флоря, Запорожское казачество и Крым перед восстанием Хмельницкого, в кн.: Исследования по истории Украины и Белорусии, Москва 1995, с. 53.

424

Здесь привлекает внимание параллель с приводившимся выше сообщением о намерении султана заменить в Крыму выборный пост хана постом паши, назначаемого из Стамбула.

Подробнее о казацких восстаниях 1637–1638 гг. см.: Dyariusz transakcyi wojennej miеdzy wojskiem koronnem i zaporoskiem w r. 1637;М. Грушевський, 1сторгя Украти-Руси, т. VIII, ч. I, с, 258–317.

425

K. Kwiatkovtski, Dzieje narodu polskiego za panowania Wladyslawa ІV, krolapolskiego i szweckiego, Warszawa 1823, s. 186;

B. Baranowski, Stosunki polsko-tatarskie w latach 1632–1648, s. 94.

426

A. Fisher, Azov in the Sixteenth and Seventeenth Centuries, «Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas», Bd. 21, h. 2, 1973, p. 169.

427

А. А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в., Москва-Ленинград 1948, с. 205.

428

То, что казацкое наступление на Азак находилось в прямой связи с отходом ногайцев, сознавали и современники событий. Именно это поставил Инаету Гераю в вину Мурад IV при встрече в Стамбуле: Азак осажден потому, — заявил султан, — что хан без падишахского позволения перевел в Крым всех ногайцев, а иначе бы те не позволили казакам обложить крепость (А. А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами, с. 255).

429

В. Д. Сухоруков, Историческое описание земли Войска Донского, Новочеркасск 1903, с. 178.

430

В. Д. Сухоруков, Историческое описание земли Войска Донского, с. 178.

Истребления избежали лишь находившиеся в городе единоверцы донцов: рабы-соотечественники и греки. Вместе с донскими казаками к городу подступило не менее тысячи запорожцев и некоторое число «юртовских татар» — потомков жителей Хаджи-Тарханского ханства, проживавших близ русской Астрахани и поступивших на царскую службу (С. М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. IX, Москва 1990, с. 205).