Постоялый двор жил привычной жизнью, следуя неписаным правилам, заведенным более двух столетий назад. Пастухи пригнали с пастбища животных, рабы чистили стойла, повара и чашники сновали на кухне, встречали первых посетителей. Каруву, как обычно, свысока наблюдал за суетой и подгонял нерадивых, кого словом, а кого и подзатыльником.
— Приветствую, Аннитис, — расплылся он в довольной улыбке, увидев девушку. — Надеюсь, принесешь и сегодня хороший барыш.
— Ты, верно, шутишь? — брезгливо ответила служанка. — Каждую ночь гну на тебя спину, ублажаю публику, так тебе и того мало. Платишь сущие пустяки. Чего ради должна лезть вон из кожи?
— Ладно, не кипятись. О, смотри, а вот и наш вчерашний гость пожаловал.
Девушка вздрогнула. Сердце судорожно забилось, все внутри похолодело. За столом, в самом углу просторного зала, на прежнем месте, сидел Салативар. Сидел, словно и не уходил никуда.
Едва сдерживая волнение и шаг, Аннитис направилась к чужеземцу. Тот давно ее заприметил и не спускал с нее глаз.
— Приветствую тебя, достойный Салативар, — чашница слегка поклонилась, но не столько из почтения, сколько стараясь скрыть смущение.
— Пусть боги продлят твои дни, светлая Аннитис, — торговец улыбнулся и жестом пригласил ее присесть. Она, недолго думая, приняла приглашение.
Вмиг подбежали слуги, завалили стол фруктами. Вечно перепуганный Аммуну тащил жареного ягненка, а Каруву самолично исполнил роль виночерпия. Слуги трижды склонились в низких поклонах, после чего поспешили ретироваться, оставив Аннитис наедине с уважаемым гостем.
— Как идут дела? — поинтересовалась девушка, пригубив кубок.
— Спасибо, хорошо, — сдержанно ответил Салативар. — Ты была пава. Интил и впрямь оказался гулякой и пьяницей. К тому же он тайно обворовывает отца. Все сокровища родителя тратит на вино, пиво и блудниц. Погряз весь в долгах. Прижать такого не составило труда. За мину серебра он готов продать и собственную мать. С отцом вышло иначе. Старый скряга не привык упускать выгоду. Заломил за содействие заоблачную цену. Плюс взятки тамкарумам и прочие накладные расходы. Вышла круглая сумма. Только железо того стоит. Завтра товар завезут на мой склад и можно отправляться в путь. Да вот незадача. Сделка никак не может состояться. Ни при каких условиях!
— Что так? — едва не поперхнулась от удивления Аннитис.
Салативар рассмеялся каким-то низким, утробным смехом, испугав собеседницу.
— Ты, верно, думала, я выскочка, сынок богатых родителей и заурядный контрабандист? — как ни в чем не бывало, продолжал Салативар, расправляясь с мясом.
— Признаться, не без того, — робко ответила Аннитис.
— Кстати, отменно у вас готовят ягненка. А почему тебе в голову не пришло иное? Например, что я хурритский шпион? Или того хуже — лазутчик из далекой страны Та-Кем?
— Не знаю, как-то не пришло. Наверное, я безнадежно глупа. Мне ли разбираться в царских интригах?
— Зато честная. И это дорогого стоит. Так вот, сделка не состоится. Сегодня ночь я уезжаю и пришел проститься.
— Так внезапно? Что стряслось? — даже румяна не могла скрыть волнение Аннитис. С ужасом она осознала, что все мечты рухнули, растаяли звездами в предрассветном небе. — Разве у тебя кончилось серебро или гонец из Каркемиша принес дурные вести?
— Железо… — пренебрежительно бросил Салативар и ухмыльнулся. — Железо исполнило роль приманки. Меня интересовал только карум. Ты очень красочно его расписала. Должен признаться, твой рассказ не далек от истины.
— Не вознамерился ли ты бросить вызов каруму?
— Зачем попусту сотрясать воздух? Я уничтожу карум.
От неожиданности Аннитис поперхнулась вином и закашлялась.
— Ты с ума сошел! — едва выдавила из себя девушка.
— Глупая, наивная Аннитис, — рука Салативара коснулась девичьей руки. Чашница встрепенулась. Что-то кольнуло пальцы. Волна ледяного холода окатила тело и все внутри сжалось.
— Теперь понимаешь? — заезжий торговец заглянул в глаза собеседнице.
— Нет.
— Эй, Каруву! — чужеземец встал из-за стола и зычно крикнул на весь зал, да так, что все посетители обернулись в его сторону.
Управитель не заставил себя долго ждать и мигом явился на зов. Боясь навлечь на заведение недовольство богатого гостя, он согнулся в низком поклоне и скорчил подобострастную гримасу.
— Слушаю, господин, — притворно улыбался Каруву.
— Вели послать за Аммуну! — продолжал Салативар.