— Черт, не повезло, — стал сокрушаться Вовка. — После обеда надо отсюда в город когти рвать. Так что не удастся нам сегодня поплескаться.
— Ну и ладно, — сплюнул Лешка. — Да если мы эту саблю найдем и нам вознаграждение выплатят, мы сюда и еще раз приедем. Уже просто так, отдыхать.
— Точно, — восхитился Вовка. — А пока пожрем — и за работу.
Выгнав школьников из бунгало, Мурашка повела класс завтракать. Некоторые — Мальвина, Артемон и кто-то еще — идти вкушать от местных блюд отказались, поскольку нажарились на солнце и еще "не отошли от перелета". Мурашка милостиво разрешила им остаться в своих номерах, а с остальными направилась инспектировать местную гастрономию.
Что им предстояло есть, никто из ребят не знал. Арнольдик тихо пророчествовал, что шведский стол — это что-нибудь вроде яйца вкрутую, бутерброда с маслом, кофе и широкой улыбкой персонала бесплатно. Такой расклад его, Арнольдика, конечно, устраивать не мог, потому что мощные бицепсы требовали не менее мощной мясо-молочной поддержки. Однако в дверях ресторана, где им предстояло столоваться, ребята ахнули от изумления. На нескольких длинных столах здесь было складировано огромное количество продуктов. К ним тут же подошел сияющий своим белым кителем и такой же белозубой улыбкой распорядитель и отрекомендовался Стафисом. Рассказывая по-английски, что здесь можно брать на столах все, что угодно, в каком угодно количестве, только не желательно выносить все это наружу, он прислушивался к щебетанию девчонок. Вдруг лицо его озарила еще более широкая улыбка, и он распахнул свои объятия, в которые, казалось, готов был заключить целый класс.
— Вы из России?
— Да, — ответила Мурашка.
— О! — пришел в восторг Стафис. — Мой дедушка тоже из России! Так давно не видел здесь русских! Ну что ж, добро пожаловать. Будут какие-то проблемы, обязательно обращайтесь ко мне. Надо же, русские, — бормотал он про себя, направляясь по своим делам.
Почему-то этот факт так обрадовал его, что казалось, сейчас он примется прямо здесь, в зале, исполнять сиртаки и родственные ему бузуки.
Ободренные горячим приемом ребята понахватали себе тарелок и стали ходить вдоль рядов пищи, выбирая, чем бы порадовать свой желудок.
— Так, начнем с мяса, — взял руководство в свои руки Вовка Казаков. — Это что у нас. Лэмб… Это кто такой — лэмб?
— Кажется… щас скажу… — потер рукой лоб Лешка. — А, это баранина. Такая есть песенка, помнишь, в младших классах разучивали? Мэри хэв э литтл лэмб. Ну, у Мэри был барашек.
— Ага… барашек. Отлично. Так, смотри, чи-кен. Чикен… Ни фига себе — цыпленок — в апельсиновом соку! Будешь цыпленка?
— Валяй, — милостиво разрешил Лешка.
— Так, сворд фиш. Меч-рыба. Клево, давай попробуем.
— Годится! — с энтузиазмом кивнул Лешка.
— Так, а это чего? Слушай, какая-то непонятная штука, местная, наверное. Бум пробовать?
— Бум!
Однако "местная штука" на тарелке уже не помещалась, и ребята, заняв столик, побежали за второй тарелкой. Туда они нагрузили хлеба, судочек с каким-то супчиком, помидоров, сыра. Потом смотались за мороженым, за персиками в собственном соку.
У их одноклассников тоже разбегались глаза, и все бегали с тарелками так же озабоченно и напряженно. Зал ресторана стал похож на улей, который жил до этого сонной бюргеровской жизнью, а теперь проснулся с приходом очень трудолюбивых пчел.
— Хватит набирать. Хватит, — ходила между столами и вполголоса шипела Ольга Васильевна. — Не будьте такими дикарями. Смотрите, если берете, то все должны съесть.
— Съедим! — заверил ее Арнольдик, спеша с третьей тарелкой за какими-то офигенно ароматными колбасками и жареной ветчиной.
Однако ребята переоценили возможности своих желудков. Когда Вовка с Лешкой добивали персики в собственном соку, глаза у них лезли на лоб. Положительно на мороженое не оставалось места. Пришлось встать, прогуляться по залу, чтобы хоть как-то освободить место в желудке и не потерять, как выражаются японцы, лица, оставив на столе недоеденную пищу. Пока они прохаживались, откуда ни возьмись появился Стафис, снова с распростертыми объятиями, будто они не виделись целый год, бросился к ним и стал расспрашивать — все ли у них о'кей, нравится ли им в отеле и не хотят ли они съесть чего-нибудь еще.
Контакт с приветливым распорядителем был налажен, и Вовка, подмигнув Лешке, поинтересовался у Стафиса, где именно в Рефимно находится Фортецца. До Стафиса не сразу дошло, что ребят интересует именно эта архитектурная реликвия. Лукаво подмигнув, он заметил, что Рефимно вообще-то очень веселый город, но самое веселье там начинается после заката солнца, когда таким молодым ребятам, как они, появляться там не совсем желательно, тем более если об этом узнает их главная, как выразился Стафис, руководительница. Друзья, как могли, пытались убедить Стафиса, что их интересует именно Фортецца, а не бары и ресторанчики Рефимно. Стафис, у которого были свои понятия о широкой русской душе, конечно же, им не поверил, но вкратце объяснил, где именно им нужно выскочить из автобуса, где ловить такси, если они вдруг, — хитро прищурился он, — задержатся в городе, и каким образом расплачиваться с таксистами.
Когда мороженое наполовину было съедено, Вовка аккуратно положил ложку и, глядя совиными глазами на друга, сказал:
— Все, больше не могу. Пусть меня расстреляют или утопят в Эгейском море — не могу!
— Ну, сейчас последнее будет совсем нетрудно, — отдуваясь, откинулся на спинку стула Лешка. — Мы с тобой весим, наверное, по полтора центнера. В водичку нас бросить — и мы камешком на дно пойдем.
— Слушай, камешек, — вздохнул Вовка. — Надо придумать, как нам сейчас отсюда смыться.
— Мне кажется, я знаю, — пододвинулся к другу поближе Лешка. — Нам нужно охмурить Кащея. Мы сейчас после обеда скажем, что плохо себя чувствуем — купаться не пойдем, якобы остались у себя в номере. Зайдем в номер, запремся изнутри, а вылезем через окошко в ванной! Попросим Кащея, если Мурашка вдруг решит нас проведать, чтобы через ванную залез к нам и чего-нибудь там ответил, типа — мы спим. Промычал чтоб что-нибудь убедительное, понимаешь?
— Здорово придумано, — хлопнул в ладоши Вовка. — Да, имея две таких головы, как наши, мы не пропадем!
— Не должны пропасть, — осторожно ответил менее оптимистично настроенный Лешка.
Кашей, несмотря на свою щуплую комплекцию, ел долго и основательно, так что друзья успели подсесть к нему за столик и изложить свою просьбу.
— А на фига вам надо в город? — насторожился Кащей, которого одноклассники часто привлекали для каких-нибудь сомнительных дел, иногда подставляя его.
— Ну надо, значит, надо, — наседал Вовка. — Кто, скажи, поездку на Крит устроил? Если бы не мы — куковать бы вам сейчас на занюханном Кипре! Так что выручай! Да и кто узнает? Если Мурашка чего заподозрит — ты через ванную комнату опять линяй к себе в номер. А мы уж потом за себя отвечать будем.
— Ну ладно, — нехотя согласился Кащей.
— Смотри, — наклонился к нему Лешка. — Тебе ведь тоже чего-нибудь может понадобиться. Так что обращайся. Баш на баш. Идет? Мы тебя не подставим, точно.
— Хорошо, — согласился Кащей, — вроде у меня с вами никогда проблем не было. А вы когда вернетесь?
— Ну-у, не знаем, часа четыре закладывай.
— Часа четыре? Ну ладно. Мы вот чего сделаем. Я все равно сейчас со всеми на пляж пойду. Если Мурашка там будет сидеть — и я буду купаться. О'кей? Ну, а если она двинет от моря, я уж как-нибудь найду способ пробраться к себе в номер, а потом к вам. Только вы ее предупредите. Ну скажите там… соврите че-нибудь… животы заболели.
— Скажем, что на солнце пережарились. Понял? И ты то же самое говори, если что. Мол, голова болит, м-м-м… м-м-м… о-о-о. Все равно из-за двух дверей не расслышишь и голос не отличишь.