— Порядок действий должен быть таким: мы сегодня вечером прокрадываемся в Фортеццу. Никос проносит саперную лопатку. Мы прорываем ход, если ничего не находим, закрываем дыру камнем, по рецепту наших земляков промазываем стыки зубной пастой с пылью.
— А землю куда будем девать?
— Да, надо запастись целлофановыми пакетами, — тут же нашел выход из положения Вовка. — Я видел — там, за зданием, тележка стоит уборщиков, а в ней — пакеты. Надо будет свистнуть десяток. Авось не обеднеют. Да, и у нас в номере есть пара пакетов. Они нас потом их отдавать, интересно, не заставят? — задумался Вовка.
— Нет, — заверил его Лешка. — По-моему, это для того, чтобы мы в эти пакеты складывали грязную одежду. Они ее постирают и погладят.
— Вот, блин, капитализм какой. Прямо как дома, — восхитился критским сервисом Вовка.
— Да, только дома за это платить не надо, — хмыкнул Лешка и швырнул очередной камешек в воду.
— Да, — тем же тоном возразил ему Вовка, — зато дома и сабли не валяются.
Рассмеявшись, друзья решили, что они уже достаточно времени уделили пищеварению и укреплению легочной системы, и двинулись за полиэтиленовыми пакетами.
Пока Лешка стоял на стреме, Вовка, оглядевшись, с замиранием сердца, отлистал несколько тонких полиэтиленовых пакетов и спрятал их за пазуху. Не успели они отойти от тележки и десяти шагов, как из номера вынырнула девушка, которая занималась уборкой помещения, и покатила свою тележку к следующему бунгало. Похоже, она не заметила пропажи, и Лешка с Вовкой искренне надеялись, что за исчезновение копеечных пакетов с нее строго не спросят, а может, и вовсе никто этого не заметит.
Ровно к назначенному времени Мурашка согнала "общество на водах" на экскурсию. Однако только Вовка и Лешка почти достоверно знали, что никакой поездки не будет, потому вечер выдастся у них свободный. Прождав сорок минут, Мурашка и сама догадалась — в чем дело, извинилась перед классом и распустила всех по месту жительства, предупредив, что в случае внезапного возникновения автобуса все должны быть в пределах досягаемости. Сама она в расстроенных чувствах ушла к себе в номер, а Лешка и Вовка, переглянувшись, скользнули в сторону и через пять минут были на остановке.
Светиться им здесь ох как не хотелось! Но другого выхода не было — не пилить же в Рефимно два часа пешком.
Наконец среди череды туристических автобусов, принадлежащих разным компаниям, появился и рейсовый. Он притормозил около ребят на какую-то долю секунды, будто и вовсе не хотел останавливаться, слизнул новых пассажиров и тут же, разрезая корпусом воздух, полетел дальше.
Отсчитав очередные драхмы, ребята оккупировали кресла и принялись баловаться кнопками на подлокотниках, изменяя наклон спинки. Надо же было, в конце концов, им чем-то заняться до встречи с Никосом. Не осматривать же окрестности, которые порядком намозолили глаза. Однако вскоре беззаботное настроение у мальчишек пропало, потому что они сообразили, что едут не той дорогой, которой добирались в город, раньше. Автобус вынес их на вершину какой-то горы, с которой открывался вид на Рефимно. Каждое зданьице, домик, гостиница с архитектурными прибамбасами прорисовывались в хрустально-чистом воздухе с необыкновенной четкостью. Будто бабушка рядом с внуками над городом возвышалась Фортецца. Море было похоже на огромную открытую банку леденцов. Пятна на воде — то розоватые, то фиолетовые, то лиловые — объяснялись тем, что глубина моря у берега была разной, а значит, и солнечный свет по-разному преломлялся о воду, создавая причудливую калейдоскопичную картину.
Однако ребятам было не до красот. Они испугались, что водитель забыл об их существовании и умчит сейчас их на другой конец острова, вернуться откуда у них не хватит ни времени, ни денег.
Вовка рысью подбежал к водителю и на каком-то диком английском стал объяснять, что им нужно в Рефимно. Грек, лихо вписавшись в очередной поворот и посигналив знакомой девушке, выставил ладонь в сторону Вовки: мол, парень, будет тебе и Рефимно, будут и калачи. Вовка и Лешка правильно поняли этот успокаивающий интернациональный жест и снова уселись на свои места. Вскоре автобус нырнул в дебри города. А поскольку Вовка и Лешка наблюдали его панораму сверху, то сориентироваться им было теперь гораздо легче.
Поплутав по улочкам минут двадцать, они наконец вышли на знакомое место и вскоре уже здоровались с Никосом. Тот буквально приплясывал от возбуждения, и Вовке с Лешкой стало ясно, что Никосу не терпится поделиться какими-то важными новостями.
— Наши господа, — затараторил он, едва они присели на корточки у какой-то стены, — вчера вечером сделали вылазку в Фортеццу.
— Как? — не понял Вовка. — Она же к тому времени должна была быть закрыта.
— Закрыта-то она закрыта, но там, естественно, не один ход, — пояснил словоохотливый Никос. — Они прошли через частный сектор. Там есть дома, которые примыкают к стене, и в некоторых местах можно, с риском, конечно, но перелезть в крепость.
— Ну что ж, — у Вовки загорелись глаза, — это нам тоже на руку. Чтобы пошуровать там спокойненько.
— Да кто его знает, — возразил осторожный Лешка, — вдруг у них по вечерам обходы бывают.
— Ну так что, что они там делали? — набросились друзья на Никоса, будто не они его перебили, а он сам замешкался.
— Точно не знаю, — извиняющимся тоном ответил Никос. — Но они прошли к тому самому месту, которое интересует и нас.
— Рыли что-нибудь? — ревниво спросил Вовка.
— Лопат я у них в руках не заметил. И с собой они, кажется, ничего не выносили. Они, правда, были не в костюмах, а оба в джинсах и в майках. Пробыли они там недолго, минут десять-пятнадцать. Я старался найти самую высокую точку, чтобы сверху увидеть, каким делом они там занимаются, но мне это не удалось.
— Чего-то нашурудили, — недовольным голосом, будто Грибков-Майский и Бутяков шарили в его холодильнике, пробурчал Вовка. — Надо пойти проверить — копали они там или не копали.
— Вот мы, кстати, добыли тут… — Лешка достал из-под майки ворох полиэтиленовых пакетов.
— Это зачем? — не понял Никос.
— Как зачем? Землю же не будешь ссыпать там, где копаешь. Сразу будет видно — она же сырая.
— Да, я об этом не подумал, — признался Никос.
— А лопату, лопату ты достал?
— Достал.
Никос отошел в сторонку, туда, где стояли баки с мусором, и вытянул оттуда не новую, но вполне пригодную для копания саперную лопатку.
Прикладывая ко лбу холодную, запотевшую бутылку кока-колы, только что выуженную за триста драхм из холодильника местного мелкого торговца, Лешка шел вдоль улицы и пыхтел:
— Ну и жарень. И как люди здесь круглый год выдерживают без зимы? Вон Никос рассказывал, если у них температура опускается до плюс пяти, так дети вообще в школу не ходят — считается, страшно холодно, чуть ли не ледниковый период. Конечно, любому тюменцу, который решит тут провести больше двух недель, настанет самый натуральный крантик.
Однако Вовка, на которого жара действовала не так сильно, смотрел на окружающую действительность более оптимистично. Конечно, и у него под ложечкой посасывало от волнения и страха. Все-таки то, что они собирались сделать сегодня, было не совсем законно. И полбеды бы, если бы они производили раскопки где-нибудь у себя в Тюмени или здесь в каком-нибудь другом месте, а не в Фортецце. Все-таки архитектурный памятник и наверняка, как выражаются в России, "охраняется государством". Впрочем, вздумай Вовка и Лешка рыть в каком угодно другом месте Крита, неприятности им были бы обеспечены, поскольку, как помнили ребята из рассказа экскурсовода, весь остров давным-давно перешел в частные руки, и каждый холмик, каждая гора, дорожка, тропинка, речка, водопадик здесь уже принадлежали кому-то и охранялись со строгостью, свойственной капиталистической действительности.
Вовка с Лешкой уже достаточно освоили старый город и направились к Фортецце, уже не оглядываясь поминутно на Никоса. Тот, семеня рядом с решительно и по-медвежьи тяжело шагавшими Вовкой и Лешкой, забрасывал их вопросами о российской жизни.