Янтарный маг развернулся и бросился вон из зала. Выскочив за двери, он помчался по узкому коридору, полы рубахи хлопали его по ногам. Он услышал топот пустившихся в погоню северян и побежал еще быстрее.
«По крайней мере, мне удалось отвлечь их, — мрачно подумал он, борясь с нарастающим чувством вины за свое дезертирство и пытаясь вспомнить кратчайший путь к зверинцу. — Значит, я выгадал для императора немного лишнего времени, и к тому же я скоро вернусь».
Отто с усмешкой наблюдал за бегством колдуна. Из двух дорог смертные всегда выбирали легкую. Поэтому ими было так легко управлять, поэтому их было так легко убить. Они не имели четкого понимания, что такое трудный выбор — тот, что заставлял варвара положить на алтарь служения высшим силам все.
Жертва — вот как звучало ключевое слово. Научиться смирению перед суровыми требованиями неумолимых богов — вот как выглядел первый шаг к величию. Нанося своей косой удар за ударом императору смертных, Отто чувствовал все возрастающее воодушевление.
Он станет тем, кто положит конец мечтам человеческого рода. Тем, кто разрушит город Зигмара. Каждый камень потрескается и исчезнет под буйством чумного леса, каждая башня рассыплется в прах, задушенная лианами и колючими корнями. Скоро здесь не останется ничего, кроме бескрайнего сада, который, олицетворяя собой дух Праотца, захлестнет все вокруг и будет тянуться во все стороны до самого горизонта.
Охваченный ликованием, он снова обрушил косу на императора, на этот раз целясь в грудь. Карл Франц отразил удар, но как-то механически. Странное выражение умиротворенности застыло на его изможденном лице. Это встревожило Отто, и он еще решительнее пошел в атаку. Мощным ударом сплеча ему удалось отбросить в сторону руноклык. Быстрым движением он вонзил длинную косу в руку императора и услышал, как тот резко вскрикнул от боли.
Карл Франц отшатнулся к алтарю, едва держась на ногах. Отто, торжествуя, занес над головой косу.
— Вот и конец! — воскликнул он, опуская оружие.
Но оно не достигло цели, появившийся откуда-то меч остановил его, сдержав изогнутое лезвие косы. На пути у Отто встал имперский воин с горевшими яростью глазами. Он был облачен в помятые латы, его хищное ястребиное лицо наполовину скрывали пышные усы.
На секунду Отто застыл от удивления. Он предполагал, что все смертные либо убиты, либо отогнаны от дворца. Обернувшись, он увидел, как в зал врываются другие имперцы и набрасываются на уцелевших северян.
Значит, некоторые смертные сохранили волю к борьбе.
Отто криво усмехнулся и выдернул косу. Истекавший кровью император упал на колени, по его место занял усатый воин.
— Ты пришел сюда, — прорычал он сквозь стиснутые зубы, выпрямляясь во весь рост. — Ты принес чуму, ты принес огонь, ты принес боль. — Его обезображенное шрамом лицо скривилось в гримасе чистой, незамутненной ненависти. — А теперь я принес тебе возмездие.
Мартак пыхтел на бегу, все его измученное тело протестовало. Его догоняли, и он почти чувствовал на затылке дыхание преследователей.
Он пронесся по винтовой лестнице, надеясь, что правильно запомнил дорогу, и стараясь думать, а не поддаваться панике. Янтарный маг уже должен был ощутить звериные запахи, но весь дворец теперь заполняло такое гнойное зловоние, что различить в нем оттенки чего-то еще почти не удавалось.
Внизу Мартак едва не поскользнулся на гладкой плитке, но все же продолжил бег. Проскочив в тяжелую деревянную дверь, он наконец-то услышал долгожданные звуки.
Звери проснулись — они скребли когтями пол в своих загонах, сходя с ума от следов Хаоса во дворце. Грифоны рвались из клеток, демигрифы и мантикоры захлебывались слюной от ярости. А дальше, в глубине, ждал самый могучий зверь, с которым мог справиться только один Карл Франц. Холодный древний разум его разбудили мысли об убийстве.
Мартак услышал какой-то шум за спиной и резко свернул в сторону. Метательный топор с лязгом ударился о стену, разминувшись с ним на толщину пальца.
Он побежал дальше, сгорбившись и втянув голову в плечи. Перед ним выросли железные ворота, закрытые на замок и обмотанные цепью.
Все, что он мог сделать, — это выпалить на бегу отпирающее заклинание, перед тем как с разгона врезаться в двери и провалиться в темноту за ними. Со всех сторон послышались рычание и рев запертых в клетки животных. Звуки эти успокаивали как ничто другое: он всю жизнь провел среди диких зверей, и вот теперь они снова окружали его.